Активист стоит на высоком крыльце Организационного Двора, подле него Мальчик, глядит на его лицо.
Активист (к народу). Ну как же будем, граждане? Вы что ж – опять капитализм сеять собираетесь иль опомнились?
Октябрьская революция уничтожила частную собственность на землю, уничтожила куплю-продажу земли, установила национализацию земли. Что это значит?
(мальчику) Ты чего взарился? На тебе конфетку (мальчик берет конфету, активист продолжает речь)
Это значит, что крестьянин, чтобы производить хлеб, вовсе не нуждается теперь в том, чтобы покупать землю. Раньше он годами накоплял средства для того, чтобы приобрести землю, влезал в долги, шел в кабалу, лишь бы купить землю. Расходы на покупку земли, конечно, ложились на стоимость производства хлеба. Теперь крестьянин в этом не нуждается…
Мальчик. Дядь, отчего ты самый умный, а картуза у тебя нету?
Активист гладит голову мальчика. Мальчик возвращает ему конфету.
Мальчик. Сам доедай, у ней в середке вареньев нету: это сплошная коллективизация, нам радости мало!
Активист (зло мальчику) А ну геть от седава! (продолжает речь).
Так вот, теперь он, крестьянин, может производить хлеб, не покупая землю. Следовательно, сотни миллионов рублей, которые расходовали крестьяне на покупку земли, остаются теперь в кармане у крестьян. Вникаете, граждане? Про ваши карманы говорю…
(Молчание).
Ну что же! Иль вы так и будете стоять между капитализмом и коммунизмом: ведь уж пора тронуться – у нас в районе четырнадцатый пленум идет!
Ближний середняк. А к чему же те бревна-то ладят, товарищ активист?
Активист. А это для ликвидации классов организуется плот, чтоб кулацкий сектор ехал по речке в море и далее…
Активист что-то метит двухцветным карандашом в ведомости: то сипим, то красным цветом. Мужики принялись складывать бревна одно к другому вплоть.
Ближний середняк. Товарищ актив, а товарищ!.. – Дозволь нам горе горевать в остатнюю ночь, а уж тогда мы век с тобой будем радоваться!
Активист (кратко подумав). Ночь – это долго. Кругом нас темпы по округу идут, горюйте, пока плот не готов.
Ближний середняк. Ну хоть до плота, и то радость.
Мужик заплакал и за ним враз взвыли бабы во все задушевные свои голоса так, что мужики перестали рубить дерево топорами.
Активист. Плачьте, бабы, голосите! Это солнце новой жизни взошло и свет режет ваши темные глаза!
Ближний середняк. Отвернись ты от нас на краткое время. Дай нам тебя не видеть.
Активист (подходит ближе к залу, набрасывая текст в блокнотике). Настоящим рапортую о точном исполнении мероприятия по сплошной коллективизации и о ликвидации посредством сплава на плоту кулака как класса.
Прошу новую боевую компанию, чтоб местный актив работал бесперебойно и четко чертил дорогую генеральную линию вперед.
Валит густой снег.
Пожилой бедняк. Товарищ актив, там снег пошел и холод дует.
Активист. Пускай идет, нам-то что?
Пожилой бедняк. Нам – ничего, нам хоть что ни случись – мы управимся!
Активист (к народу). Готовы, что ль?
Вощев. Подожди. Пусть они попрощаются до будущей жизни.
Все обнимаются, целуются, прощаются
Выкрики из толпы:
– Дай нам еще одно мгновенье времени!
– Прощай, Егор Семеныч!
– Не в чем, Никанор Петрович: ты меня тоже прости.
– Прощай, тетка Дарья, не обижайся, что я твою ригу сжег.
– Бог простит, Алеша, теперь рига все одно не моя.
– Ну, давай, Степан, побратаемся.
– Прощай, Егор, жили мы люто, а кончаемся – по совести.
После целованья люди кланяются в землю
Активист. Ну все, будя. Давай, трогай, раз-два, взяли!
Кулаки, согнувшись, двигают плот на речную долину
Панорама: плот «систематически» уплывает по снежной текущей реке, вечерний ветер шевелит темную, мертвую воду, льющуюся среди охладелых угодий в отдаленную пропасть…
Кулачество глядит с плота на берег; кулацкий речной эшелон заходит на повороте за береговой кустарник и начинается теряться
Прощальные крики:
– Эй, паразиты, прощай!
– Про-щай-ай!
Репродуктор «Нас утро встречает прохладой …».
Все начинают радостно топтаться на месте. Елисей ударяется в пляс, не сгибаясь, как стержень – один среди стоячих, четко работая костями и туловищем. Постепенно оживляются все, слышится смех. Снежный ветер утих, полная луна. Весь народ товарищески самозабвенно торжествует