— Господи, — донесся с заднего ряда перепуганный женский голос, — а если мне в туалет надо?!
— Значит, я буду знать, сколько раз вы писаете и сколько времени, — я передернулся. — Чуть не забыл! Начальнику охраны закупить еще десятка два видеокамер. Я хочу, чтобы на ваш монитор не выводилось только изображение унитазов.
— Игорь Игоревич!.. — закричала женская часть представителей обвинения.
— Да, да, я хочу знать, какие нынче прокладки в моде. Не исключено, что после подобных сбросов информации компании грозит банкротство и скоро мне придется приступать к выпуску средств гигиены.
— Но это!.. — И прозвучало никак не меньше десятка чисто женских доводов.
— А кто не хочет, тот может идти работать в другую компанию! В ту, где не воруют и новых сотрудников не гробят, если вы понимаете, о чем я говорю! — Я ткнул пальцем куда-то в галерку через мгновение после того, как довольный начальник охраны вышел из зала. — Сегодня к вечеру полный план мероприятий по пентагонированию компании «Глобал» должен лежать на моем столе!.. И вот еще что, начальник охраны… С сегодняшнего дня и до тех пор, пока я не дам отбой, вы начинаете учения. Тема: «Профилактика коммерческого шпионажа»! Вы слышите меня?
Это начальник охраны, конечно, услышал.
— Совещание закончено, коллеги.
Меня, естественно, выпустили первым. Проходя мимо Коломийца, смотреть на которого было страшно, я хлопнул его по плечу — в моей компании простые отношения:
— Ко мне — зайди.
Он думал, что я перебрал в своем выступлении лишку, и потому вошел посвежевшим. Думал, верно, что я верну все на круги своя… Пришлось испортить настроение этому парню окончательно. Выдвинув ящик, я вынул лист — неблагоразумно написанная им докладная записка о пропаже вещей из вверенного ему отдела тряслась перед ним в воздухе и свежо хрустела.
— Только не говори теперь ментам, что я вас с Гудасовым неправильно понял, — тряхнув листом, я запер его в сейф и, подкинув в руке ключи, спрятал в карман. — И убери с шеи ремешок от флэшки, если хочешь выглядеть перед следователем убедительно. А Гудасову вели отключить телефон, а то следователи, знаешь, бывают разные… Выяснит в эйчаре номер его сотика, пригласит для беседы да наберет под столом номерок… Вот смеху-то будет, когда в кармане обворованного менеджера заверещит трубка, а?
Глава 3
Женя не выдержала и вмешалась в тот момент, когда Лисин прикуривал.
— Я слушаю вас уже час. Если мы будем двигаться в том же ключе, тогда никто не узнает, в каких убийствах вас обвиняют.
— Вы торопитесь, — пыхнув дымком, сказал он. — Точно так же торопился и тот, кто сочинял обвинительное заключение. Несмотря на то, что лицо его было натянуто до предела и он постоянно мучился, отчего в меня закрались подозрения, что он страдает запорами, он торопил и торопил меня, пытаясь дойти до первого пятна крови на чистом листе моей истории.
— Следует ли понимать вас так, что вы так и не признались в совершенных убийствах?
— Вы снова торопитесь. Зачем мне кого-то в чем-то уверять? Я хочу, чтобы вы были моим соавтором, а не обвинителем. Вы жаждете крови, что ж, вам совсем недолго осталось ждать. Если бы вы сами не работали в компании — а газета есть самая что ни на есть корпорация, я бы начал еще более издалека. Чтобы понять и оценить суть произошедших событий, нужно хорошо знать предысторию и корпоративный мир. Я отказался разговаривать с Рысиным… — Лисин затянулся. — Он хотел услышать признания и ждал от меня ловкачества, а услышал тишину. Если вы тоже…
— Нет-нет! — взметнулась Женя, поняв наконец, что, и верно, спешит. — Я вас слушаю. Просто временами мне кажется, что после нескольких месяцев заточения вам захотелось поговорить с женщиной и…
— Разве я просил в письме прислать непременно женщину?
— Продолжайте, прошу вас. Начните с того, чего достигли Коломиец и тот его друг, Гудасов, кажется.
Лисин подумал и снова заговорил…
…Все, чего добились Коломиец и сотоварищи, это повесили на ни в чем не повинный местный райотдел два «глухаря». Если это то, чего они добивались, я их поздравляю.
— Не хотите написать явку с повинной? — усаживаясь за обедом за стол к Коломийцу, поинтересовался я. — Очистите совесть, Александр, не носите этот груз. Годы не те, чтобы таскать его за спиной. По этой говняной триста шестой статье УК все, что вам грозит, — это штраф от ста до двухсот минималок. Ну, на худой конец, двести сорок часов принудительно поработаете эвакуатором на Пятницкой. Хотите кефиру?
Коломиец с треском пожирал куриную ногу, не разбирая, где мякоть, где кость. Он меня презирал и, если бы мог дискутировать без того, чтобы не вызывать смеха, непременно предупредил бы меня о том, что я с этим Факиным горя еще хлебну.
— Я в РУВД сегодня звонил, — продолжал я голосом инквизитора. — Представляете, никто не взял трубку. Лишь через полчаса кто-то подошел к телефону и хрипло выдавил: «Никого нет. Все ищут карту памяти Коломийца и телефон Гудасова. Запомните, гражданин, — сказал он мне, умирая, кажется, — и передайте потерпевшим: мы делаем все, что в наших силах».
Временно отстраненный месяц назад начальник отдела продаж молчал и терзал птичью грудку фарфоровыми зубами. За этот месяц он осунулся и стал выглядеть еще старше. Такое впечатление, что его вывели из состава ЦК и отправили поднимать комсомольское движение в Молдавии. Я могу представить, как ему нехорошо. Лукин из демократично прессуемого наперсника вдруг превратился в начальствующего пидора и теперь требует отчетов по продажам каждый день. Я и Лукина понимаю. Он не раз приходил ко мне и с красными озлобленными глазами сдавленно кричал:
— Игорь Игоревич!.. Мне работать или отчеты составлять?! На чуя ему эти отчеты раз в три дня, если мы результаты по итогам месяца выводим?! Что можно понять по трехдневным данным?!
Я в работу отделов не вмешиваюсь, если результаты имеют положительный баланс. И сейчас не буду. За последнюю неделю продано продукции на два процента больше, чем за предыдущую.
Но больше всего портил настроение Саше Коломийцу, как мне кажется, менеджер Гудасов. Последний так привычно и непринужденно приступил к обговариванию с бывшим начальником отдела вопросов дискредитации и. о. начальника отдела, что Коломиец, искушенный в дворцовых интригах, не мог не догадаться, чем занимался Гудасов с Лукиным в то время, когда Лукин еще не был и. о., а Коломиец не был бывшим. Информацию об устремлениях лжепотерпевшего по факту телефонной кражи мне доносила, как и раньше, моя секретарь Риммочка Гольцова. Своими пентагоновскими акциями я несколько затруднил ей доступ в иные помещения, однако, несколько раз попробовав и не получив от меня нагоняя, она стала, как и прежде, бродить по кабинетам. В то время когда весь персонал терпел и сучил ногами, чтобы дотерпеть до обеденного перерыва, Риммочка была предоставлена самой себе. Из сотни коридорных «чирков» картами по устройствам в течение часа половину можно было смело записывать на счет моего секретаря. Но зато я знал все свежие новости, а другие нет.
И главной была та, что Рома Факин, вопреки всем моим прогнозам, вдруг прижился в отделе продаж. Полученную от меня фору он использовал с пользой и, когда до запланированной мною административной атаки оставалась неделя, стал проявлять признаки активности. Схватывая все на лету, он каждый день входил в офис с мягкой улыбкой, а когда та примелькалась, снова превратился в монолит. Но на монолит уже никто не обращал внимания, потому что все помнили улыбку. Каверза Коломийца и Гудасова всем казалась теперь неуместной — в компанию, в отдел продаж, пришел умненький мальчик, готовый всем помочь даже в ущерб собственному благополучию.
«Рома, поможешь закончить отчет?» — «Конечно, Тая».
«Ром, у меня комп висит!..» — И Рома бросает работу, которую ему только что поручили и обязали сделать к обеду, и с отверткой в руке отвинчивает крышку у машины.
Рома не просит ничего взамен. Он ведет себя так, словно прибыл для решения текущих личных проблем сотрудников своего отдела. Через две недели он помогает уже не только Мире и Тае, но и Гудасову, который хотел объявить его «крысой». И Гудасов из протестующего ветерана превращается в неплохого друга. А Тая, которая еще десять дней назад не таила к нему презрения, светлеет на глазах и частенько тусуется у Факиного стола просто так, без причин. Они вместе курят, вместе ходят на обед, и, когда заканчивалась третья неделя испытательного срока Факина, кто-то увидел их, отъезжающих в одном троллейбусе, следующем не в сторону севера, к дому Таи, а в сторону запада, в сторону Факиного дома… Всем известно, что Тая живет с мамой и папой на Большой Оленьей, а Факин живет один, на Мосфильмовской. И всем понятно, что если бы они следовали вместе составлять квартальный отчет, то мама и папа им вряд ли были помехой в этом деле.