Хенн увидел вспышку, взметнувшийся и сразу же погасший ярко-красный огненный шар, облако иссиня-чёрного дыма, а потом вниз посыпались обломки. Это было всё, что осталось от 109 и Не 111. От истребителя так и не нашли ни одного кусочка, который можно было бы опознать, а от Хейнкеля остались лишь обломки хвостового оперения. От пяти человек, летевших в этих машинах, не осталось ничего.
Когда группа приземлилась, «старик» сказал:
«Что ж, вы все видели, как это надо делать, и как это делать нельзя. Могу только ещё раз повторить вам: заходим широким разворотом издали, долго сближаемся, резко доворачиваем, чтоб оказаться точно на встречных курсах, и затем обязательно смываемся вправо-вверх, иначе получится, как сегодня…»
И они работали дальше- уже без бомберов, а со своими товарищами- шварм против шварма, машина против машины, один на один.
Потом настал день Швайнфурта. Величайшая в истории воздушная битва над Германией началась.
Регенсбург был атакован, завод по производству истребителей был стёрт с лица земли столь ужасной ковровой бомбардировкой, что все только удивлялись. До всех даже не сразу дошло, что единственный конвейер где производились новейшие реактивные истребители Ме 262 был так же уничтожен.
Потом ударом из Северной Африки была атакована Вена. И снова был уничтожен завод по производству истребителей. У немецких стратегов воздушной войны опустились руки, когда они посчитали расстояние, которое покрывали четырёхмоторные бомбардировщики. Американцы концентрировали свои удары на центрах немецкой воздушной обороны.
Машин стало недоставать. Американцы уничтожали не только заводы, но и стоянки, где скапливались готовые машины. Когда 109ый прокидал стены завода, он должен был некоторое время стоять на стоянке-накопителе, откуда уже потом должен был попасть в действующие части. И вот когда такая стоянка наполнялась, можно было с уверенностью ожидать очередного «ковра», и воинские части вынуждены были около месяца дожидаться следующей серии самолётов.
Они ещё иногда вылетали на перехваты бомберов. Потери были небольшими, но и количество сбитых врагов было незначительным.
Стодевятые производились в таких массах, что иногда казалось, что бомбардировки просто не способны перемолоть такую армаду выходящих из подземных цехов машин. Техники спешно направлялись в лётные школы и выходили оттуда истребителями. То, что происходило в Англии в 1940 году и называлось «Битвой за Британию», повторялось теперь для нас в 1943 году в «Битве за Германию». Но бои ещё не достигли своего наивысшего напряжения. Пилоты говорили после каждого вылета:
«В этот раз было что-то особенное. Хуже быть просто не может!»
Они жестоко заблуждались. Если сперва союзники прилетали по 500 машин, сейчас по 1000, то позже они начали прилетать по 2000 самолётов с мощным истребительным прикрытием. Они целыми неделями, днём и ночью, кружили над городами, важными военными объектами: Берлин, Лойна, Пенемюнде. И истребительные группы ПВО неустанно носились по всей Германии.
На юге войска стран Оси медленно, но неуклонно оствляли итальянский «сапог».
И вот однажды они получили приказ: «Группа снова переводится в Италию!»
«Хенн поведёт вторую группу»- приказал майор.
И Петер от души радовался. Он мог ещё некоторое время оставаться в Мюнхене, когда остальные уже будут находиться в Италии. Он должен был дождаться остальных пилотов, которые на своих отремонтированных машинах соберутся в Нойбиберге, собрать их вместе и с ними перелететь в Лаварино. Так у Хенна в декабре 1943 года неожиданно появилась парочка замечательных свободных дней, он отключил почти все телефоны и наслаждался тишиной.
Группа в составе примерно 20 машин перелетела в Лаварино и ежедневно по нескольку раз задавала по радио только один вопрос:
«Когда вы прилетите?»
Хенн неизменно отвечал:
«Погода слишком плохая, никакой возможности стартовать!»
Потом наступил день, который был чуть более ясным, чем предыдущие. Петер передал:
«У нас ясно. Как погода на месте?»
«Пасмурно»- пришёл ответ- «Вся По-Эбене в заднице. («По» по-немецки- попа. Так что тут идёт игра слов. Прим. переводчика.) Погода нелётная!»
Когда погода в Мюнхене было ясной, посадка в Лаварино была невозможна! Видимо, Святой Пётр вошёл в его положение- ведь оставалась всего неделя до Рождества!
У него был водитель, несколько техников, десять самолётов и… невеста, постоянно звонившая ему на базу. Это действовало Петеру на нервы. Остальных он мог спокойно отпустить по домам, но сам должен был остаться. Держать команду на базе не имело смысла, так как официально она уже была в Италии. Но женский голос в трубке продолжал его преследовать.
«Что происходит, Петер? Ты приедешь на Рождество, или мне упаковать твой подарок, чтобы ты взял его с собой в Италию?»
«Щекотливый вопрос, детка. Позвони-ка Святому Петру. Я тебе ничего не могу сказать. Может через пару часов я уже буду лететь над Альпами, а может, пробуду тут ещё пару недель.»
Идиотская ситуация. Хен в последний раз видел новогоднюю ёлку в 1938 году ещё абитуриентом. А теперь ему уже 23 и эта маленькая, изящная блондиночка постоянно звонит ему. И Петер решил плюнуть на всё. Вечером перед Рождеством он собрал свой чемодан и умчался. Телефон, где его можно было застать, знал только начальник базы.
Однако в первый же праздничный день он был уже на месте. Девушку он взял с собой. Он уже не мог поступить иначе. И слава Богу, что он так поступил- в тот же день всё наконец и случилось. Он собрал своих людей и передал в Италию:
«Мы вылетаем. Старт около 14 часов, приземлимся примерно в 15.30. Лёгкая облачность, с просветами, видимость 5 километров.»
«Стартуйте!»-последовал ответ.
Они пошли к стоянкам самолётов. Хенн отдал распоряжения техникам.
Девушка в меховом пальто стояла рядом и мёрзла. Она впервые видела вблизи самолёт и её лицо заметно побледнело. Она чертовски замёрла, но не жаловалась. В машине Петера ещё сидел техник. Мотор прогревался, работал то на одном режиме, то на другом- шла проверка. У Хенна было ещё совсем немного времени.
Они обменивались последними фразами.
«Передавай от меня привет маме!»
«Хорошо!..»
«И не забывай мне писать…»
«Хорошо!..»
«И не слишком часто заглядывайся на других мужчин!»
Она тряхнула головой и рассмеялась.
«И носи кольцо- мой подарок- на пальце.»
«Хорошо!..»
«Ну… я должен лететь.»
«Возвращайся живым, я буду ждать!»
Это была самая длинная фраза, сказанная ею за всё время расставания. Хенн немного повернулся, закрывая её спиной- то, что должно было произойти, было не для чужих глаз. Однако, когда он снова повернулся, то техник улыбался самым бесстыдным образом. Хенн закрыл кабину, пристегнулся, дал газ и покатил вперёд. Десять машин собрались над полем. Внизу махала своим красным платком маленькая блондинка. Она не проронила ни слезинки, только несколько раз тяжело вздохнула. Хенн со своей группой лёг на курс. Перед ними были клочья разорванных облаков, дальше цепью высились Альпы, под ними лежала серая масса большого города.
«Она сейчас едет домой», думал он, «А ты снова играешь в войну. Идиотизм. Если ты хочешь снова вернуться к ней, то тебе придётся давить на эти кнопки, быстрее, неожиданнее, точнее, чем другим, которые будут целиться в тебя. Кто раньше и точнее стреляет, возвращается домой. От этого зависит твоя дальнейшая жизнь, хочешь ты того или нет.»
Они пересекали Альпы. Далеко внизу проплывали заснеженные вершины и ледники, покрытые синими тенями долины, белые леса, деревушки с приветливо поднимавшимися над крышами дымками. Внизу царили мир и спокойствие, всё ожидало, когда же они там, наверху навоюются, и эта война наконец закончится, возможно уже вместе с этой зимой, в начале следующего года.