— Ну, говорят, что где-то теперь служит шаман, у которого батур отсох, а командир крепости вроде как набирает новых бойцов.
— Интересно, а разве можно договориться с высшим духом? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил один из бойцов.
— Да, можно. Но нужно принести жертву. — ответил сержант. Поймав на себе сразу два вопросительных взгляда, он добавил: — Так мне объяснял наш шаман. Там жертва — не обычное животное, а запрет, растянутый во времени. Вроде как нужно долго и упорно сдерживать свое желание, и тогда сможешь откупиться от любого духа.
— Запрет на действие. — поправил я сержанта. — В данном случае был запрет на использование батура.
— Чёрт, это было опрометчиво со стороны шамана. — с искренним сочувствием произнёс рядовой. — Я б так не смог.
— Говорят, у паладинов тоже есть такой запрет, называемый сексезой, но там Единый, — все, в том числе и я, осенили себя знамением, а затем сержант продолжил: — Единый за соблюдение этой сексезы даёт своим воинам великую силу.
— Аскеза, так надо говорить. — поправил я бойца. — Только не вздумайте сравнивать паладинов Его и шаманов. За такое говорящие с духами и проклясть могут.
— Ох! — сержант повторно осенил себя знамением. — Вот чего точно лучше избегать. Помню, когда я ещё был рядовым, у нас один боец подшутил над шаманом, подсыпал ему в чай илийского дурмана. Так призыватель проклял его. После шутник целую неделю не мог вовремя по нужде сходить. Мы ему потом кличку дали — Хмурая прачка.
— Ха, у меня тоже была история. — отсмеявшись, начал рассказывать рядовой. Ну а я, улыбаясь, откинулся на спинку сиденья и скосил глаза в окно. Как же спокойно среди воинов граничья. Простые, чуть наивные, но зато искренние и мужественные. Такие никогда не ударят в спину. Вот он, настоящий цвет империи, а не там, в больших городах.
Когда до второй оборонительной линии осталось треть пути, атмосфера в салоне кареты изменилась. Веселье отошло на второй план, а все мы перестроились в боевой режим. Сержант выбрался наружу, согнав сидевшего рядом с кучером бойца, а еще один рядовой перебрался на открытый багажник, чтобы мгновенно использовать арбалет, установленный на крыше. Мы тоже полностью убрали шторы, чтобы ничто не мешало нам наблюдать. Твари бывают всякие, иные бегают и ползают, но попадаются и летающие. Именно последние чаще всего умудряются прорываться через линии обороны.
Так и добрались до самой стены, настороже, и готовые ко всему. Расслабиться смогли, лишь когда карета въехала во двор крепости, как раз вместе с заходящим в серые тучи солнцем. Да, еще одна особенность пограничья — здесь световой день короче на два часа. Всему виной никогда не исчезающий над разломом грозовой фронт. Словно бы сама природа таким образом пытается бороться с чуждым образованием на теле материка.
— Вот, держи. В знак благодарности за спокойную дорогу. — похвалил я кучера, вручив ему пару медных монет поверх стандартной платы, которую он получал в министерстве. Вот кто действительно рискует, совершая сюда поездки. Обычный крестьянин, он даже от самой слабой твари не сможет защититься. Вся надежда на пассажиров.
Кучер рассыпался в любезностях, но я уже не слушал его, начав подниматься по каменным ступеням. Путь вверх можно было проделать несколькими путями. С помощью подъёмника — самым быстрым способом, если не учитывать, что порой приходится долго ждать, пока корзину спустят вниз. Несколько деревянных и верёвочных лестниц, ведущих наверх — мой любимый способ, но не сейчас, когда тело ещё не восстановилось полностью. И третий способ — каменные ступени, расположенные на каждом ярусе башни или крепости, по которым можно взобраться на самый верх.
Корзины подъёмника внизу не было, и я выбрал подъём по каменным ступеням.
Десятки магических светильников, расположенных на стенах, покачивались и бликовали от ступеней, оживляя их. Словно подражая им, голоса дозорных, стоящих на посту, отражались от стен, гуляя эхом по двору. Пахло кожей, потом, каким-то варевом, и дымом от кухонного очага. Эх, как же я соскучился по всему этому…
— Господин капитан, вы к нам на должность заместителя? — ко мне навстречу спускался сержант. Похоже командир крепости заметил меня, и послал встречающего.
— Нет, проездом, — ответил я, прикоснувшись рукой к знаку различия — ромбу на левой стороне груди, внутри которого располагались цифры «9/20». У офицеров второй линии там присутствовали треугольники, различающиеся величиной — в зависимости от должности.
— Первая линия. — кивнул сержант.
— Она самая. — улыбнулся я. — Так что мне нужна свободная лошадь