— Дорогой мой обергруппенфюрер, то, что вы говорите — полный абсурд. Я…
— Это не абсурд, это факт, — отрезал Граубер.
Грегори выдавил из себя улыбку, покачал отрицательно головой и сказал:
— Вот уж никогда не предполагал, что могу походить на такой знаменитый в ваших кругах персонаж. Однако моя фамилия, как вы слышали, Протце, я служу в штабе рейхсмаршала.
— Ага, вы, значит, и его провели, — прорычал Граубер. — Сколько же порядочных немцев вы обвели вокруг пальца своим безупречным немецким! Но я-то знаю, кто вы такой на самом деле, и наконец-то вы в моих руках. На этот раз я вас не упущу.
— Послушайте, — увещевал его фон Белов. — Вы наверняка заблуждаетесь. Господин Протце служит у нас с начала марта. Не может он быть британским шпионом. Все мы отлично…
— Идиот, — взвизгнул женским фальцетом Граубер. — Я вам говорю, что знаю его! Я его знаю с самого начала войны. Сколько раз он попадался на моем пути и каждый раз ухитрялся ускользнуть как сквозь пальцы. Но уж не на этот раз. Не на этот!
Грегори, разыграв оскорбленное достоинство, возмутился:
— Вы несете полную чушь! Переутомились, наверно, или еще что-нибудь — не знаю. Но я никогда с вами прежде не встречался. И я такой же немец, как и вы. Рейхсмаршал может поручиться за меня.
— Клянусь, он не сможет! По крайней мере, в первоначальные периоды войны не сможет. Он не мог вас знать в качестве офицера «Люфтваффе» с 1939 по 1942 год.
Граубер, судя по занимаемому им чину, соответствовал по званию полному генералу, но, как и все строевые офицеры, фон Белов презирал людей Гиммлера и принял сторону Грегори как офицера своего рода войск и поэтому дал эсэсовцу резкую отповедь:
— Ваши обвинения в адрес майора Протце голословны. В то время как он показал себя верным слугой фюрера и заслужил его самые горячие похвалы. Если вы будете настаивать на подобном обвинении и оно окажется ложным, то вам предстоит…
Лунообразное лоснящееся лицо Граубера побелело от негодования.
— Как вы смеете угрожать, да еще при исполнении мной служебных обязанностей! Я настаиваю на том, чтобы этого человека немедленно арестовали и отвезли на Альбрехтштрассе. Там у нас много всяких штучек, чтобы он признался, кто он такой на самом деле.
У фон Белова заиграли желваки.
— Под пытками, милейший, у вас кто угодно и в чем угодно признается. Подвергать же пыткам офицера только за то, что он напомнил вам знакомого английского шпиона, просто немыслимо. Вас никто не останавливает за руку, когда вы тренируетесь на евреях и инородцах, отрабатывая свои изощренные способы. Но здесь ставка фюрера, и лояльность каждого человека стоит выше всяких подозрений.
— К этому конкретному человеку данное правило не имеет никакого отношения. Я приказываю, чтобы вы позвали охрану. Нравится вам это или не нравится, но я его забираю с собой.
— Охрана не будет выполнять ваши приказы, — она подчиняется непосредственно руководителю партийной канцелярии господину Борману.
— Тогда я требую немедленной встречи с ним.
Фон Белов махнул рукой в сторону аппартаментов фюрера.
— Он на совещании у фюрера, сейчас его беспокоить нельзя. Тем более что это «сейчас» может растянуться на несколько часов.
— Черт побери, — разразился ругательством Граубер, раздосадованный вынужденной отсрочкой. — Тогда я арестую его. Там, наверху достаточно эсэсовцев, которые будут выполнять мои приказы, они обязательно доставят этого мерзавца на Альбрехтштрассе.
С этими словами он схватил Грегори за рукав мундира.
Грегори прекрасно понимал, что вне бетонных стен бункера его дело безнадежно проиграно. Даже если фон Белову удастся получить у Бормана приказ об освобождении, к этому времени Граубер сделает из него жалкий кусок кровавого месива. Вырвавшись из цепкой хватки Граубера, Грегори замахнулся, но Граубер, опередив, кинулся на него как бык, с грохотом опрокидывая по дороге стул. Противники сцепились, упали на пол и катались по нему в отчаянной схватке, выкрикивая ругательства и проклятия.
Грегори держал Граубера за горло, но находился под ним, придавленный весом ширококостного эсэсовца, который большими пальцами старался проткнуть англичанину глаза. Боль была невыносимая. Грегори закричал, мотнул головой в сторону, избавляясь от страшной пытки, и вцепился зубами в руку Граубера. Тот закричал от боли.
Дверь распахнулась, на пороге появился Борман и раздраженно крикнул:
— Что здесь, черт возьми, происходит?
Беспомощно разведя руками, фон Белов попытался перекричать шум суматохи:
— Обергруппенфюрер Граубер заявляет, что майор Протце — британский шпион.