– Да, теряем время.
– Это не самое страшное, – сказал директор АФБ.
– А что самое страшное? – скептически спросил начальник Совбеза, продолжая глядеть на экран.
– То, что мы можем потерять все…
Глава 8
Эту песню то ли напевал, то ли нашептывал Бизон, барабаня пальцами по колену. Шум авиационных двигателей заглушал его слова…
Глубокая заброска… Для командира группы Ника это была незнамо какая по счету боевая операция. Как всегда в предчувствии боевой работы, он преображался, в глазах загорался азартный блеск. Акула был угрюм и циничен. Губы Цыгана кривила ироническая усмешка. Фауст о чем-то сосредоточенно думал, но его мысли витали далеко от задания. За долгие годы боевой работы он научился быть психологически готовым к любой ситуации и привык не волноваться ни по какому поводу. По уровню непробиваемости с ним не мог сравниться никто, его нервная система по крепости уступала лишь его аппетиту…
Бизон впал в подобие ступора и только напевал себе под нос слова из бесчисленных песен, живущих в его памяти. За внешним спокойствием он скрывал огромное нервное напряжение. В такой переделке ему еще бывать не приходилось. Работа в зеленке в Ичкерии и боевые операции на границе с Грузией, выявление и отработка баз и схронов боевиков ни в какое сравнение не шли с предстоящей задачей…
В голову лезли непрошеные мысли. Воспоминания. И точил червь: а стоило ли ему прилагать такие усилия, чтобы очутиться в этом несущемся в темноту десантном самолете и, дождавшись приказа «пошел», шагнуть в неизвестность? Навстречу выстрелам. Разрывам. И смерти, мечущейся на просторах горной страны и одуревшей от изобилия приготовленных ей на заклание жертв.
Как-то странно дробилась на куски его жизнь. Будто Бизон жил на разных планетах. На другой планете, в другом времени были Москва и дом. На этой – ночной прыжок и схватка…
Жалел ли он в этот момент о том шаге, когда сказал «да» на предложение командира служить в лучшей разведывательно-диверсионной группе ВДВ? Скорее нет. Он получил возможность быть на острие удара, там, где сошлась вся ненависть и злость мира. Там, где человек может что-то изменить, где он не винтик бездушного механизма, а фигура. Здесь у него есть особое назначение. Ну а если не повезет на смертельно опасной тропе и ты сорвешься в пропасть, не такая уж и большая это плата за ощущение нужности и причастности к тем, кто творит Историю Страны. Вот только в груди какое-то томление и ледяная жаба…
– Приготовиться, подходим, – уведомил второй пилот, появившийся в отсеке…
– Приготовились, хлопцы, – продублировал Ник, проверяя снаряжение и на миг расслабляясь.
Группа уходит в очередной поиск. Оставлено в части все, что может иметь хоть какой-то намек на личность. Документы, ордена, трамвайные билетики. Пусто. Ничего нет… Выходя в поиск, разведчики уже умерли, перешли в мир теней, не особо рассчитывая вернуться. Когда хочешь вернуться и думаешь только об этом, то настрой непременно скажется на собственной эффективности. Твоя эмблема – летучая мышь, существо, принадлежащее, по поверьям, к загробному миру. И возвращение из поиска – это воскрешение из мертвых.
Все, момент десантирования.
– Пятый – пошел! – приказал Ник.
Великий поэт Высоцкий отлично выразил это состояние. «Шагнул в никуда»…
И Бизон шагнул в черную пустоту…
Темная, с редкими огоньками, земля внизу. Резкий удар ветра в лицо. Ни с чем не сравнимое ощущение падения. Которое, кажется, будет длиться вечно. Рывок. И ощущение свободного полета, которое отзывается волной дикого, безумного восторга…
При подготовке операции было решено разведывательно-диверсионную группу забросить с воздуха. Обычно при работе в Ичкерии, учитывая небольшие размеры республики, и в старые времена, когда там была свободная бандитская зона и приходилось осуществлять диверсионные мероприятия, до точки спецназовцы добирались по земле, с использованием различного транспорта или пешком, на своих двоих. Или десантировались с вертолета, который совершал, по афганскому опыту, обманные маневры и ложные зависания, чтобы местные моджахеды не смогли понять, где именно высажена группа. Но сейчас на все это не хватало времени. Был избран другой вариант – десантирование на планирующих парашютах – парапланах. Они позволяли планировать десятки километров и корректировать точку высадки. Они напоминали таинственных птиц, рожденных воображением мистиков. Птиц мести и погибели.
Такой вариант высадки отрабатывался группой не раз. Но – на учебе. В реальной боевой операции способ применялся впервые. Этот факт добавлял нервозности.
Темные полотна парапланов, практически неразличимые во тьме, скользили в вышине. Да и вряд ли кто-нибудь из бандитов пялится в небеса. Самолет, с которого было проведено десантирование, давно уже ушел в сторону Моздока…
Земля приняла десантников привычным ударом по подошвам ботинок…
Приземлились в предгорье, рядом с лесополосой. Справа шла дорога, пустынная и неосвещенная. Слева – лесной массив, тянущийся на десятки километров, в свое время он доставил немало головной боли федеральным войскам. Ник со своей командой проводил здесь мероприятия и в Первую Ичкерскую, и между первой и второй, и во вторую… Ему даже не надо было сверяться с планшеткой, где находился компьютер со спутниковым определением местонахождения, чтобы понять, где они находятся. Два десятка километров до крупного села Светлое, пятнадцать – до федеральной трассы. Сорок четыре – до Грозного.
Приземление прошло удачно. Разрушенная водокачка означала точку сбора на случай, если кто отобьется от группы. Собрались все максимально быстро. Никаких телесных повреждений, потери имущества и оружия. Уже удача…
– Все в сборе, хлопцы, – обвел Ник глазами свою команду. – Скрываем следы, и вперед…
Ни намека нельзя оставлять на то, что здесь приземлилась разведгруппа. Свернуть парапланы, завалить ветками, прикопать… Не ахти какая конспирация, но на первое время хватит.
Бизон поежился. У него возникло совершенно особое чувство. Пронзило острое ощущение – здесь чужая земля. Даже при работе в зеленке такого не было. Все-таки тогда территория находилась под худым, но все же контролем федералов. Сейчас же здесь воцарился враг. И земля у разведывательно-диверсионной группы Российской армии будет гореть под ногами…
Гореть под ногами.
Бизон потянул носом. Действительно, несло гарью. Он огляделся. Справа на горизонте пылало алое зарево.
– Нефтебазу рванули, – оценил Цыган. – Не меньше.
– Не наше дело, – произнес Ник. – Вперед…
Вперед так вперед. Диверсанта ноги кормят, как и волка. Группа устремилась в глубь мятежной территории.
Порядок передвижения строго определен. Звуковые и визуальные сигналы – тоже, все отработано до автоматизма. Головной дозор из Цыгана и Акулы – в пределах звуковой и зрительной связи с группой. Идущий первым задает темп, другие подстраиваются. Как в марафоне. Только жаль, нет в числе олимпийских видов спорта марафона по ночному лесу, наполненному растяжками и врагами…
Ночью отступила изнурительная жара, уже второй день терзающая юг России. Ночью посвежел пыльный воздух. Ночью легче идти.
Первый привал продолжительностью десять минут через полчаса. На нем надо проверить – все ли в норме, не мешает ли оружие, снаряжение при движении, не гремит ли что-нибудь, не демаскирует ли. Со снаряжением все в полном порядке – не придерешься. На десантниках последняя модификация тактического комплекта «Выдра», состоящего из безразмерного жилета и рюкзака, позволяющего упаковать груду полезных вещей и перераспределить вес так, чтобы груз не давил на плечи. Поверх него – маскхалаты с похожими на ветки и листья прилепленными матерчатыми полосками, делающими десантников похожими на леших. Каждый предмет в экипировке подогнан бережно и с любовью, хрупкие вещи упакованы и обернуты, все закреплено тесемочками и ремешками. Десантники – эдакие передвижные барахолки. Но иначе нельзя…