- Вы что, заменили мальчика бродягой или дохлую обезьяну не успели до конца побрить? - недовольно спросил Михалыч. Он явно был разочарован увиденным.
Станислав Борисович смутился.
- Да мы как-то не задумывались о его внешности, разве это важно?
- Сразу видно - учёные, обо всех по себе судите. Как вы вообще с ним сотрудничали? Он что, ни разу не попросил зеркала?
- Всё дело в том - когда мы обнаружили, что парень выходит из комы, мы поместили его в саркофаг и стали, время от времени, закачивать туда усыпляющий газ, чтобы он не очнулся. Питание подавали внутривенно.
- Зачем?!
- Ну... он мог быть потенциально опасен, так-то оно спокойнее... - нерешительно ответил Бондаренко, поправляя очки.
- И в итоге вы целый год тратили государственные средства, даже не узнав, на что он способен?! - Березин был готов прибить трусливого учёного. Хаос вокруг них замер, прислушиваясь к разговору. Кажется, даже аппаратура стала попискивать тише.
- А мы не пытались получить идеального солдата! Его организм представляет больший интерес для медицины, чем для военщины! - выпалил Бондаренко, и замер сам, испугавшись собственной смелости.
- А это не вам решать! - рявкнул майор. Ноздри его хищно раздувались, он стал похож на бешеного быка. Пару секунд он постоял, старясь взять себя в руки. Наконец он продолжал, уже практически спокойным голосом: - Хорошо. Показывайте, что вы открыли в разделе «Медицина».
Станислав Борисович почему-то не обрадовался этой просьбе.
- Видите ли, как я начал говорить раньше, - начал он, нервно сплетя руки, - мы столкнулись с кое-какими трудностями. А именно - невозможность анализа крови молодого человека. Всё дело в том, что взятая кровь через пару минут начинает менять цвет на чёрный и растворяется в воздухе. Немного дольше она сохраняется, если её связать с другими материалами: деревом, сталью, резиной. При этом она изменяет не только цвет, но и свойства материала. Преобразовывая его во что-то новое. Самый интересный эффект она даёт на живых объектах. Подопытные мыши изменялись, превращаясь в своё подобие, но чёрного цвета, причём их кожа стала напоминать резину, которую трудно было проколоть иглой, они становились гораздо сильнее, могли пробить стенки клетки.
- Здорово! А вы говорите, мы не сможем создать идеального солдата! - Березин ударил кулаком по ладони. - Надо дать этой крови нашим войскам, и мы сможем победить пришельцев! Клин клином вышибают!
- Не всё так просто. Эффект для живого организма длится не более двадцати минут. - Осадил его учёный.
- То есть давать её нужно будет непосредственно во время атаки, - гнул свою линию майор.
- Это живое существо, а не сосуд для создания эликсира! Как вы можете так рассуждать?! - Бондаренко был поражён до глубины души.
- Отставить сентиментальность. Что стоит одна жизнь по сравнению с возможностью выжить всему человечеству? Уверен, будь у него возможность, парень пошёл бы на такое добровольно!
- Чушь! Может, хотите спросить его самого?
- А и спрошу, всё равно его надо будить. Не буду же я везде таскать за собой этот саркофаг!
- Будить - это не совсем корректное определение. - Станислав Борисович снял очки с головы, водрузил на нос, передумал и снова одел на голову. - Судя по показателям активности мозга, он не спит, а бодрствует. Усыпляющий газ подавляет его мышечную активность, но не умственную.
- М-мать! То есть, он уже год заперт в оболочке собственного тела, не способный даже открыть глаза? - Майор постучал по стеклу, разделяющему помещение. - Что произошло с его разумом за такой срок в карцере?
- Н-не знаю. Тем более, нельзя его будить! - Бондаренко опять сцепил руки в замок.
- Отставить трусость. У меня приказ задействовать любые средства. - Семён Михайлович заложил руки за спину. - Вы не думали, что есть связь между ним и пришельцами после ваших опытов на мышах?
- Была такая гипотеза. Но даты их появления и попадания пациента к нам не совпадают. Как и его выход из комы. Никакой подтверждённой взаимосвязи.
- Отлично! Добавьте сейчас в саркофаг усыпляющего газа, а потом пошлите своих лаборантов, чтобы они привели парня в порядок - побрили, постригли и так далее. Я хочу разговаривать с человеком, а не с чудовищем.
Бондаренко распорядился. Через полчаса всё было сделано: саркофаг разгерметизирован, парень чисто выбрит и коротко подстрижен. Все столпились у прозрачной бронестены, ожидая, когда же он очнётся. Постепенно его иссушённое тело стало словно накачиваться изнутри, опавшие мускулы наливались силой, морщины разглаживались, молодой человек стремительно восстанавливался. Наконец, он глубоко вздохнул и открыл глаза. Спокойный, немного сонный взгляд прошёлся по помещению, потом немного задержался на людях, столпившихся напротив, и глаза снова прикрыли веки. Но тут же распахнулись. Взгляд изменился, стал более цепким, сосредоточенным, глаза прищурились, ловя каждую деталь окружения. Вдруг зрачки парня расширились, заполнив радужку, но не остановились на этом и расползлись дальше. На замерших людей безмолвно смотрела человеческая оболочка с провалами тьмы вместо глаз.