Девушка замолчала, когда Призм с предельной нежностью коснулся ее щеки. Его новая кожа все ощущала по-другому, более остро, четко, ярко, от мимолетного бережного прикосновения в груди начала нарастать огненная волна. Роберт провел пальцами, отводя за ухо выбившиеся из хвоста пурпурные пряди, Арклайт по-прежнему старалась не смотреть на него; губы ее дрожали. Мутант церемонно взял Филиппу за руку, потер большим пальцем сбитые костяшки, некоторые ссадины уже успели схватиться корочкой. И что она успела натворить без него?
- Мисс Сонтаг, - начал Призм, - как вы успели заметить, мы раньше не встречались, - Арклайт угрюмо шмыгнула носом, - но вы удивительны похожи на женщину из моей… прошлой жизни. Я очень сильно ее любил. И люблю до сих пор. Но если ей… если вам, мисс Сонтаг, претят чувства незнакомца, то я был бы счастлив, пожелай вы узнать меня поближе.
Он ждал, хватаясь за руку Филиппы, словно утопающий за соломинку. Если она его оттолкнет, вырвет пальцы, то Призм тут же пойдет ко дну. Ладонь Арклайт в его пальцах дрожала; она резко отняла ее, и сердце, оборвавшись, камнем покатилось вниз, но в тот же миг мячиком подскочило прямо к ключицам, когда Сонтаг ухватила Призма за ворот футболки и грубо притянула к себе.
- Ах ты ж сукин сын, - выдохнула Филиппа за мгновение до того, как ее губы смяли его в злом жадном поцелуе.
Комментарий к Tres
https://pp.vk.me/c636818/v636818769/4124/tEFdCRobccY.jpg - Призм после операции.
========== Cuatro ==========
Хмурое серое утро, увенчанное золотистой полосой рассвета на горизонте, проносилось за мутноватыми окнами. Темные силуэты деревьев убегали в даль, темные облака неслись по бледному небу, будто надеясь обогнать поезд, стрелой летящий вперед, к городу. Белый туман стелился по земле и напоминал пролитое молоко. Толпа пассажиров, такая же сонная, как и занимающийся за окном рассвет, синхронно раскачивалась в такт бегу вагона, и под блуждающими взглядами, не задерживающимися ни на чем, еще затуманенными сном и зыбкими предрассветными сумерками, Призм чувствовал себя прозрачным, словно прохладный утренний воздух. Иногда на него все же смотрели: на узкую руку, лежащую на колене, на шею, видную в расстегнутом вороте толстовки; на желтоватую кожу, сквозь которую просвечивало плетение вен, но уже не столь ярко, скорее, напоминая тонкие акварельные линии на старом холсте. Роберт уже не прятался, не пытался забиться в угол, в темноту, и спокойно подставлял лицо солнечным лучам, позволяя им забраться под капюшон. Мужчина прислонился лбом к стеклу, крепче обнимая Арклайт, задремавшую у него на плече. Она держала Роберта под руку, прижимаясь к нему всем телом, изредка вздрагивая, хмурилась во сне, и Призм пальцем разгладил сердитую морщинку меж ее бровей. Филиппа вздохнула, потираясь щекой о его плечо, и мутант прижался губами к ее макушке, душисто пахнущей шампунем, гранатом и фиалкой. На них опять смотрели: кто с добродушной насмешливостью, кто с раздражением, - но Призму было все равно.
Когда поезд прибыл на станцию, окончательно рассвело. Атама вагона всколыхнулась, пассажиры встрепенулись, засуетились, потянулись к выходу. Призм не торопился вставать и будить Арклайт; было так уютно сидеть с ней у окна, глядя на бурлящий движением перрон, и совершенно не хотелось толочься в толпе, но Филиппе хотелось в центр, оживленный, пестрый и шумный, и она мстительно улыбалась, чуть сморщив нос, когда Роберт покупал им билеты. Теперь не отвертишься, - приговаривала Сонтаг, цепко держа мужчину за руку, словно опасаясь, что он убежит, - теперь я тебя и на пляж вытащу. Призм усмехнулся: вытаскивай, но в воду я не пойду и до плавок раздеваться не буду. Улыбка Арклайт сделалась шире и коварнее; можно и без плавок, ведь пляж будет нудистским.
- Что?.. Уже приехали? - пробормотала Филиппа, потягиваясь. Последние пассажиры уходили тонкой вереницей. - А ты, засранец этакий, молчишь. Да не потащу я тебя на пляж, расслабься. Хотя солнце тебе точно не повредит, а то ты вылитый кусок того сыра с плесенью.
- Не успела проснуться, а уже обзываешься, - заметил Призм, неохотно поднимаясь. Арклайт фыркнула, несильно толкнула его в плечо.
- Будто бы ты в зеркало не смотришься, - взяв Роберта за руку, она потянула его прочь из вагона. Они шли последними.
- И куда идем сначала? - шум простирающегося перед ними вокзала закладывал уши. Призм всегда нервничал, находясь в толпе, но тепло уверенной ладони Филиппы успокаивало. Девушка шагала вперед, в мешковатых джинсах, в клетчатой рубашке и шоколадно-коричневой куртке с каракулевым воротом она была похожа на рок-звезду, и мутант шел за ней, послушный, словно теленок.
- Сначала перекусим, а потом - по магазинам, - в ушах у Сонтаг матово блестели серьги - нежно-сиреневые горошины, похожие на недозрелые виноградины. - Так что ты сегодня носишь сумки. И меня, - добавила она лукаво, и приглушенно вскрикнула, когда ее ноги оторвались от земли. Арклайт поднялась вверх, легко, точно перышко, подхваченное ветром, и опустилась прямо на руки Призма. Девушка вспыхнула, обвив Роберта руками за шею, а он шел, рассекая людской поток; перед ними расступались, на них оборачивались, смеялись и показывали пальцем. Щеки Филиппы рдели маками, глаза лучились довольством, но она все равно в мнимой строгости сдвинула брови.
- Ты что творишь, ненормальный? - торопливо зашептала Арклайт. - Ты же и меня уронишь, и сам завалишься. Дурак, да поставь же меня!
- Ты сама сказала, что я должен тебя нести, - с улыбкой возразил Роберт, и Сонтаг с мучительным стоном откинула голову. Призм подавил желание поцеловать ее в шею, иначе тогда бы они точно упали. Мутант чувствовал себя сильнее и выше Блокбастера, и счастливым, по-настоящему счастливым, и дело было вовсе не в его новом теле. Филиппа, ее улыбка, ее лучащиеся глаза, смех и руки, обнимающие его, то, что они идут вместе, как самая обычная влюбленная пара, и никто не клеймит их ненавидящими или испуганными взглядами - ради этого стоило пережить хоть сотню операций.
Он нес Арклайт на руках до самого кафе, девушка диктовала ему маршрут, уже совершенно не возражая против такого способа передвижения. У Призма затекли руки, от напряжения ломило спину и плечи, и сердце колотилось тяжело, как язык в колоколе, но Роберт стойко выдержал всю дорогу, хотя самого уже клонило к земле, и он спотыкался едва ли не на каждом шаге. Филиппа чертыхалась, выплевывала ругательства, хватаясь за него крепче, и тут же хихикала ему в шею. Когда они подошли к дверям забегаловки, Арклайт ловко соскочила с рук Роберта; мужчина едва не упал, но Сонтаг успела ухватить его за шиворот.
- Какой же ты все-таки дохляк, - она взъерошила его волосы и чмокнула во вспотевший лоб. Призм виновато улыбнулся. - Как бы мне потом тебя тащить не пришлось.
В кафе кроме них был еще вялый подросток с лошадиным лицом, уткнувшийся в свой телефон, и полная девушка в цветастой юбке и с розовым бантом на ярко-рыжих кудрях. Перед ней стояли стакан воды и пиала с творогом и сухофруктами, на круглом девичьем лице с чрезмерно темными и широкими бровями была написана вселенская печаль, которая сменилась угрюмой завистью, когда худощавая Арклайт сделала заказ. Себе она выбрала чизбургер и французские тосты с медом и фруктами, а Призму достались овсянка с корицей, изюмом и яблоками и капустный салат. Его желудок еще плохо усваивал еду, первое время его тошнило после каждого приема пищи, да и теперь приходилось соблюдать диету: ничего жирного, сладкого, острого… Мужчина понуро опустил голову, его глаза, бледно-серые, цвета стекла, талой воды, полнились немым укором, но Филиппа совершенно бесстыже улыбнулась и закинула в рот золотистую палочку картофеля фри.