Ее лицо полыхало ярче пожарного гидранта, вокруг стиснутых кулаков опасно щелкали бледные молнии, и воздух в комнате завибрировал, нагреваясь, однако Призма слегка морозило. Процедуры становились все более выматывающими, после каждого сеанса терапии Синистера мутант чувствовал себя все хуже, но ученый был весьма доволен результатами и уверял, что все идет как надо. Роберту хотелось в это верить. Не шибко нравилось служить подопытным кроликом Эссекса; да, Призм работал на Синистера, убивал для него, но довериться Натаниэлю - все равно, что сунуть руку в нору ядовитой змеи, а мутант залез туда едва ли не целиком, и давать задний ход было уже поздно. Яд уже в крови, и Призм физически ощущал, как стальные кольца, обвивая, сжимают его тело.
- Ты!.. Ты идиот! - выпалила Арклайт, топнув ногой, и мебель в комнате слегка подкинуло. Девушка схватила мутанта за воротник толстовки и дернула на себя, приподнимая над диваном, точно нашкодившего щенка. - Ты придурок, слышишь? Как… Зачем?.. Какого вообще хрена?!
- Филиппа, - прошелестел мутант. От яростных криков Сонтаг гудела голова. - Поверь, тебе не о чем волноваться…
- О, а я и не волнуюсь! Я совершенно не волнуюсь, я, мать вашу, спокойна! - Арклайт швырнула его об диван, который от удара глухо ухнул спинкой об стену, и разъяренной львицей заметалась по комнате, на ходу дергая себя за мочки ушей. Ее серьги золотистыми полумесяцами покинуто мерцали не полу. - Вот скажи мне честно: он тебя заставил, да? Заставил? Ты же не мог подписаться на это добровольно!
- Синистер… предложил мне то, что мне было нужно, - Филиппа замерла, вскинув голову. Призм смотрел на нее исподлобья, и свет падал так, что под глазами у него залегли лилово-синие блики, придававшие ему изможденный болезненный вид. Он весь осунулся подтаявшей сосулькой, однако его слова полнились убежденностью в собственной правоте. - То, ради чего можно вытерпеть… все это.
- Да неужели? - Сонтаг всплеснула руками, и ударная волна, родившаяся на кончиках ее пальцев, двинулась в сторону мутанта. Он не успел уклониться; тонко хрустнув, треснула переносица, и сквозь узкий продольный разлом просочилась буроватая капля. - И что же это такое? Железные яйца вместо стеклянных? Когти как у Росомахи и пламя из задницы как у Санфаера?
- Нет, - Роберт с достоинством вскинул подбородок. Слова Арклайт его задели, мужское самолюбие было не просто ранено - Филиппа растоптала его словно морлоковский хребет, а ведь все это было только для нее! Чтобы они могли, не таясь, пойти куда угодно: в парк, там, или в кино, и не ночью, и чтобы люди на них не оборачивались! Саднящая гордость вынудила мутанта подняться, несмотря на ноющие колени. - Это мое личное дело, Филиппа. Скоро ты все увидишь.
- А по-моему я уже видела достаточно.
- Послушай… - Призм шагнул к ней, но девушка шарахнулась его, словно прокаженного. Отступая, она ударилась бедром об угол стола, и зло прищуренные глаза туманно блеснули слезами.
- Ничего слушать не хочу! Если вы, сэр, готовы позволять творить с собой всякую неведомую херню, то вперед, шуруйте к Синистеру, вас никто не держит! Пусть он вам еще и клизму с кислотой сделает для остроты ощущений, вы, очевидно, большой их любитель…
- Умолкни, Арклайт! - прогрохотал Роберт, за два шага подлетая к резко замолчавшей Филиппе. Она отшатнулась, заслоняясь рукой, вся сжалась, ожидая удара, и Призма словно с размаху шибанули в грудь, однако ярость рвалась из него толчками, будто кровь из открытой раны. - Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я сказал: это мое дело и только мое. Ясно?
- Кристально, - процедила Арклайт, пятясь и поводя плечами. Злость в ее голосе иссякла, теперь он сочился гадливым презрением, боевой огонек в глазах потух, а улыбка вышла кривой, будто приклеенной. Лицо девушки напоминало восковую маску. - И как мне только наглости хватило совать нос в твои дела. Прости меня, Роберт, - его имя в ее устах прозвучало резче пощечины, - больше такого не повторится. Никогда.
- Я не это имел в виду… - пробормотал Призм сконфуженно, простирая к ней руки, но Арклайт отшатнулась от него, попятилась, сжимая кулаки и глядя на мутанта раненой волчицей, со смесью боли, обиды и злости.
- Эссекса своего имей, - хрипло отрезала Филиппа, обходя мужчину и отталкивая его протянутые ладони. Роберт потянулся к ней, ухватил ее за запястье, и Сонтаг остервенело дернулась, и грани на его пальцах оцарапали тонкую персиковую кожу на внутренней стороне ее руки. Тонкие алые полосы напоминали следы от кошачьих когтей, а ведь он всего лишь взял Арклайт за руку. Иногда после секса Призм замечал пятна крови на простынях; Филиппа несколько дней могла морщиться при каждом шаге и шуршала упаковками от таблеток, закрывшись в ванной. Она говорила, что все хорошо, и Призм верил, потому что боялся признать, что даже одно неосторожное прикосновение может ранить Арклайт.
Филиппа раненым зверем забилась в угол спиной к мужчине, стояла, обхватив себя за плечи и уронив голову на грудь, и Роберт после нескольких минут гнетущей тишины нерешительно направился к двери. Каждый шаг словно обрывал один трос, на которых мутант балансировал над пропастью, обрывался. Он надеялся, что Арклайт его позовет, попросит не уходить, но Сонтаг молчала, даже не обернулась, когда дверь тихо, печально скрипнула, выпуская Призма в коридор, и кристаллические пальцы обозленно вцепились в ручку; взбунтовалась раненая гордость, раздражение поднималось змеей из травы. Это его тело, и ему решать, что с ним делать. Арклайт не понимает. Не может понимать.
В коридоре, стоило двери в комнату Сонтаг захлопнуться, Призм обессиленно прислонился к стене. Ссора с Филиппой отняла у него те немногие остатки сил, что оставались у него после процедуры, а еще нужно было дойти до своей комнаты, где в последнее время мутант почти не ночевал. Он привык засыпать рядом с Арклайт, прижимающейся к нему через одеяло, - иначе синяков можно набить об его ребра, - чувствуя ее тепло и дыхание на своей шее, и теперь одиночество пугало его сильнее экспериментов Синистера. Рядом с ней Призм чувствовал себя живым, нужным, а, уходя все дальше и дальше от комнаты Филиппы, вновь превращался в брошенный кусок стекла.
Но это не надолго. Арклайт простит его, несомненно простит, когда узнает, что все это было ради нее…
- Эй, Призм! - зычный мужской оклик гулким эхом прокатился по коридору, и квадратная ладонь Гарпуна хлопнула мутанта по плечу. - Что-то вы, ребята, сегодня расшумелись - стены трясутся. Повздорили что ли с Арклайт?
- Вроде того, - пробубнил Роберт, на что Гарпун добродушно усмехнулся.
- Ссоры, примирения - в том вся соль отношений, верно? Чтобы кровь кипела, чтобы ее хотелось одновременно убить… и поцеловать, - Ноатак смешливо фыркнул, подталкивая Призма локтем под ребра. - Не кисни, Арклайт хоть и вспыхивает легче пороха, зато отходит быстро. Подуется да перестанет. Только вы в следующий раз скандальте где-нибудь в другом месте, а то амуры у вас, а потолок на головы нам сыплется. Кстати!.. - мутант щелкнул пальцами, высекая малиновую искру. - Тебя же Эссекс искал. Весь из себя загадочный, как пьяная первокурсница на выпускном, просил прийти тебя как можно скорее. Слушай… - мужчина замедлил шаг, потирая затылок, - не хочу лезть в ваши с ним… хм, дела, но ты это, Призм, - Гарпун шмыгнул носом, и его брови треугольником сошлись над переносицей, - поосторожнее с ним. Хоть он нам и платит, но тварью ползучей, - его голос упал до еле слышного шепота, - он от этого быть не перестает, так что ты… Ну, в общем, ты понял. А то если он на тебя руки наложил, то и за остальных наших примется, и за Арклайт в том числе. Ты… подумай как-нибудь об этом, хорошо? - хлопнув еще раз мутанта по плечу, Гарпун прибавил скорости, обгоняя Роберта. В ушах набатом стучал пульс, саднила треснувшая переносица, глаза, удрученно посеревшие, сравнявшиеся цветом с грязным льдом, задумчиво смотрели вслед мутанту, а после угрюмо почернели. Никто не хочет лезть в дела других, однако все вклиниваются, советуют, поучают. Развернувшись на пятках, Призм, пошатываясь, направился в противоположную сторону.