Известно, что в 1950 году по инициативе вышестоящих инстанций бывшим первым секретарем ЦК КП Азербайджана Багировым была начата кампания против «шамилевского движения». Шамиль, о котором в 1920–1940-е годы говорили и писали как о герое и предводителе национально-освободительного движения, был объявлен врагом дагестанских народов, противником дружбы народов, реакционным, деятелем, ставленником англо-франко-турецкого империализма, и все движение, вошедшее в историю с именем Шамиля, — реакционным. Кампания эта носила, мягко говоря, волюнтаристский характер, не учитывала всю многогранность данного явления, и в середине 50-х годов эта точка зрения была пересмотрена. Но и тогда, в начале пятидесятых, нашлись люди, хоть было их и немного, которые осмелились не согласиться с идеями Багирова, повторенными руководством Дагестана. Среди таких смельчаков была и Мариам Ибрагимова, чудом избежавшая в то время больших неприятностей.
Но пусть сама Мариам расскажет о том периоде своей жизни.
«…В 1950 году в журнале „Большевик“ появилась статья первого секретаря КП Азербайджана М. Багирова, утверждавшая, что освободительное движение на Кавказе в XIX веке носило антинародный реакционный характер и что третий предводитель горцев имам Шамиль был ставленником Турции и английских колонизаторов.
Поскольку содержание статьи имело прямое отношение к Дагестану, „Дагестанская правда“ тотчас же откликнулась статьей первого секретаря обкома партии А. Д. Даниялова, в которой разделялись взгляды Багирова на движение мюридизма и Шамиля. В те дни я лечилась в Ессентуках. И случайно у входа в парк встретила А. Д. Даниялова, с которым была знакома. Он был не один, его спутник представился Иваном Федоровичем. (Фамилии, к сожалению, не помню, а узнать у Даниялова не могу — он скончался.)
Почему фамилия так важна? Потому что этот человек работал инструктором ЦК.
Даниялов меня спросил:
— Вы читали в „Дагестанской правде“ мою статью о Шамиле?
— Да. И багировскую — тоже.
— Ваше мнение?
— Если говорить откровенно, обе они вызвали у меня негодование!
— Почему? — удивился секретарь обкома.
— Да потому, что все это неправда, о чем вы с Багировым пишете. Допустим, Багиров — просто политический деятель, но вы-то… Вы же дагестанец и соплеменник Шамиля, вы не можете не знать рассказы и легенды, которые слагает о нем народ до сих пор! А если и не знаете, так неужели не читали мемуары даже непосредственных противников Шамиля? Они и то с большим сочувствием относились и к имаму, и к освободительной борьбе, которую он возглавил. Вы не только позволили другим, но и сами встали на путь фальсификации истории, бросили тень на одного из благороднейших предводителей горцев!
Абдурахман Даниялович не перебивая выслушал мои запальчивые высказывания, затем достал из кармана свернутую газету.
— Ну-ка, ну-ка, давайте-ка поговорим конкретнее. — И, сделав шаг в сторону, сел на скамью. Пригласил сесть и нас.
Спокойный, рассудительный, совсем не злобный, он обсуждал со мной один абзац статьи за другим, а я с горячностью продолжала возражать ему, хотя когда речь заходила о фактах, мне неизвестных, честно сознавалась в этом.
— Молодец! — совсем неожиданно для себя я услышала в конце разговора похвалу Даниялова в мой адрес. Конечно, я никогда бы не позволила себе так резко, а порою и непочтительно разговаривать с таким умным и авторитетным партийным руководителем, каким был Даниялов, если бы не была уверена в своей правоте.
Задолго до того — можно сказать, со школьных лет — я полюбила историю и увлеклась эпопеей полувековой Кавказской войны, личностью Шамиля, а в студенческие годы почти все свободное время проводила в Дагестанском историческом музее, в архиве. И это несмотря на то, что готовилась стать медиком! И однажды возникла мысль написать роман о Шамиле. Я стала изучать документы, делала выписки, так что в споре с Данияловым я была вооружена уже достаточными познаниями.
На следующий день Даниялов встретил меня у санатория и предложил вместе отправиться к питьевому источнику. По дороге я услышала нечто поразившее меня. Даниялов сказал, что он согласен со мной в вопросе о Шамиле, что он покорен глубиной моих знаний в этой сложной, принявшей противоречивый характер истории, а что касается статьи в „Дагестанской правде“, то, как солдат партии, он вынужден был поддержать Багирова. Даниялов не скрыл, что в Москве его вызывал Маленков, велел ознакомиться со статьей Багирова в журнале „Большевик“, а по возвращении в Дагестан выступить в местной газете (что Данияловым и было сделано с помощью местных историков во главе с профессором X. М. Хашаевым).