— Хорошенькое дело — сидя под охраной в дремучем лесу, я должен тебе помочь увидеть мою дочь, которая находится на другом конце света.
— Выходит, мне надо отпустить тебя для этого?
— А как же иначе! — воскликнул пленник.
— Как иначе — не знаю, но тебя пока не освобожу, примирись с этим.
— Да я же умру от тоски по базару.
— Базар мы устроим здесь, вместе с русскими, потерпи.
— Мне нужно какое-нибудь занятие.
— Работы сколько угодно, будешь носить камни, мешать глину, рубить лес.
— Я слишком стар и немощен для этого.
— Тогда мы сделаем тебя охранником, будешь стеречь казну имама.
— Меня охранником казны имама? Да я в жизни оружия в руках не держал.
— И не нужно держать, твоя роль как охраняющего казну — байтул-мала — будет заключаться в том, что днем будешь сидеть возле сундука, а ночью спать на нем, тем более в этом теперь есть необходимость — испортился замок.
— Ни за что не соглашусь! Какой из меня охранник? Я трус. Если меня кто-нибудь начнет стягивать с сундука за ноги, я не пикну, пусть хоть все заберут.
— Удивляюсь, как могла от такого труса родиться такая смелая дочь.
— Я сам об этом не раз думал, глядя на Мазай… Весь наш магал боялся ее. Моя орлица двух сыновей заменяла мне. Вай! Вай! Что теперь с ней станет в чужом городе?
— Ничего, не пропадет, — утешал его Юнус.
— Конечно, не пропадет, это же не золотая монета, будет жить у моей сестры. Гульбахор весь дербентский базар в руках держит, она не обидит сироту и другим в обиду не даст.
— Послушай, Мардахай, объясни мне, в какой части города, в каком доме живет твоя сестра?
— Ты что, собираешься туда ехать? — с тревогой спросил старик.
— Специально в гости не поеду, а вот если нашим войскам удастся проникнуть в город, могу зайти, передать от тебя привет сестре и дочери.
— Зачем тебе трудиться, искать дом моей сестры, возьми лучше меня с собой, мы погостим вместе у Гульбахор или у младшей, Сарры.
— Таких, как ты, в поход не берут, на коне не удержишься, если конь поскачет. На осле с тобой не доедешь за год. Я лучше отправлю тебя в Ашильту, к родителям, там тебе будет спокойнее.
— О мой бог! За что сыплешь на голову такие наказания! — взвыл старик и добавил: — Уж лучше оставь меня в этом лесу.
— Боюсь, сбежишь.
— С таким же успехом я могу убежать из Ашильты.
— Там догонят, расстояние до Шуры большое, а здесь рукой подать. Наверное, есть у тебя кунаки в Шуре?
— Как не быть, город торговый.
— Ну вот, сам сознаешься, тем более надо увезти тебя подальше от городов.
— Отправляй хоть на тот свет, воля твоя, — согласился Мардахай, безнадежно махнув рукой…
Юнус говорил о предстоящем походе на Дербент неспроста.
На последнем военном совете, состоявшемся в Чумескенте, имам обещал Гамзат-беку после возвращения из Эндери и Аксая двинуть свой отряд на Дербент, чтобы отвлечь внимание Асланбека кюри-казикумухского от Джар и Белокан. Перед походом на Дербент свою часть добычи, доставшуюся от набега на Кизляр, мюриды отправили в горы. И Юнус отослал вьюк родителям в Ашильту вместе с Мардахаем.
Через владения мехтулинского хана и земли даргинских обществ привел имам своих воинов к белокаменному Дербенту. У высот, где берет начало мощная северная стена древнего городища, он раскинул лагерь. Его лазутчикам удалось проникнуть за стену. Днем они укрылись в развалинах цитадели Нарын-Кала, ночью вышли, спустились в узкие кварталы верхнего Дербента, где в жалких глинобитных хижинах ютились иранлы — персы, переселенные сюда каким-то воинственным царем древнего Ирана.
Перепуганные внезапным появлением горцев жители квартала твердили одно:
— Мы ничего не можем сообщить, потому что не знаем, что творится ниже наших домов.
— У кого можно узнать? — спросил один из разведчиков.
— У старосты магала, — ответил один из жителей и любезно согласился указать дом старосты.
Абас, голова персидского магала, высокий смуглолицый старик, выслушав лазутчиков, сказал:
— У нас найдутся люди, которые введут в город силы вашего имама, минуя северные и южные ворота, но что это вам даст? Та часть города, где расположен многочисленный гарнизон гяуров, зорко охраняется. Множество огромных орудий, стреляющих железными мячами, обращено в три стороны — на север, юг и на горную гряду. Даже на воде стоят их плавучие домики под парусами… Не ходите в город. Я такой же, как и вы, раб аллаха и не хочу, чтоб кровь мусульман проливалась зря.