Сыро и, как всегда, сумрачно было в глубоких балках чумескентского урочища. Полумрак царил и в укрепленных саклях-норах, на площадках скал и среди густых зарослей, покрывающих склоны. Рассеянные струйки дымов голубым туманом поднимались над ярко-зелеными кронами лиственниц.
По всем тропам, ведущим вниз от Чумескента, разбрелись лазутчики имама. Принесший первое известие разведчик сообщил Гази-Магомеду:
— После нашего ухода на зимовку агачкалинское укрепление заняли люди шамхала тарковского и Ахмед-хана мехтулинского. Сейчас крепость занимают русские солдаты, их не больше ста человек.
Гази-Магомед велел позвать своего помощника по снабжению и строительству. Когда он явился, имам сказал:
— Шамиль, под твоим наблюдением строилась Агач-Кала, ее нужно очистить от гяуров. Возьми сотен пять людей, выгони солдат и оставайся там, пока не позову.
Гарнизон Агач-Калы, состоявший из роты солдат, узнав о подходе многочисленного отряда горцев, поспешно покинул укрепление, спустился в Казанище, где присоединился к ополчению шамхала тарковского и хана мехтулинского.
Шамиль беспрепятственно вошел в свободную крепость.
Через несколько дней лазутчики доложили ему о том, что к Агач-Кале идет легко вооруженный отряд русских и отступники во главе с ханом и шамхалом.
Шамиль решил встретиться с врагами в лесу. Ранним солнечным весенним утром он вывел своих мюридов из крепости, оставив в ней полсотни людей. Спустившись вниз на версту от укрепления, он разделил силы на два отряда. Во главе одного стал сам, второй поручил известному каменщику Ахвердиль-Магоме. Отряды заняли позиции по обе стороны лесистой дороги.
Шамхал и хан мехтулинский, не подозревая ничего, вели ополченцев и солдат, не сомневаясь в том, что мюриды заперлись в крепости. Когда же по ним с близкого расстояния из лесу дали залп, они, оставив раненых и убитых, поспешно попятились назад, боясь попасть в ловушку.
Два батальона русских солдат расположились на холме. Установив орудие на вершине, артиллеристы стали обстреливать лес справа и слева от дороги. Целый день они зря расходовали снаряды.
Не зная численности мюридов, боясь быть окруженными ночью, русские и ополченцы отошли.
Шамиль вернулся в крепость, где его ждал Амир-хан чиркеевский. Он привез распоряжение Гази-Магомеда. Шамиль должен был оставить отряд и крепость Агач-Калу Амир-хану, а сам спешно явиться в Чумескент.
Урочище было наводнено мюридами. Когда Шамиль предстал перед имамом, тот сказал:
— Мой верный помощник и друг! Светлейший шейх сказал, что ты был прав, выступая на военном совете против походов в отдаленные вилаеты. Мы не вняли голосу самого молодого из собравшихся на меджлис и потеряли половину четырехтысячного войска с предводителями и советниками. Тебе известно, что Гамзат-бек и шейх Шабан из крепости Чар под усиленной охраной были доставлены в Тифлис и там содержались под стражей. Человек, привезший последние известия из Гоцатля, сказал, что Гамзат-бека освободили из тюрьмы, но в обмен на свободу два его сына стали заложниками. Сам он дал слово не возмущать жителей и не поднимать оружия против гяуров.
— Где находится Гамзат-бек сейчас? — спросил Шамиль.
— В Гоцатле.
— Он остался верным данному гяурам слову?
— Да.
— Что же он намерен делать?
— Об этом знает аллах, а сам Гамзат ни с кем не разговаривает. Говорят, целыми днями сидит один, склонившись над Кораном, даже в мечеть не ходит.
— Это хорошо. Было бы хуже, если бы он перестал брать в руки Коран, — сказал Шамиль.
— Кому-то из нас следует навестить Гамзат-бека, — продолжал имам. — Он имеет большое влияние, пользуется авторитетом даже среди людей ханского происхождения. К тому же он был нашим единомышленником и союзником. Несмотря на его действия в Чаре, пренебрегать такими людьми мы не должны.
— Ты хочешь, чтобы я навестил Гамзата? — спросил Шамиль.
— Это было бы благоразумно, — ответил Гази-Магомед.
— Но почему ты предлагаешь поехать мне?
— Потому что он уважает тебя больше других.
— Я не поеду к Гамзат-беку, — решительно заявил Шамиль.
— Почему?
— Не вижу в том благоразумия.
— Почему?
— Мне кажется, не следует лезть на глаза человеку, когда он не хочет никого видеть. Сейчас он ушел в свое горе. Повинным в этом в какой-то степени он считает тебя. Надо положиться на время. Если он окончательно не ушел от нас, вернется сам.
— Еще я должен сообщить тебе как человеку близкому о том, что собираюсь идти наверх. Ты пойдешь со мной?
— Конечно, — ответил Шамиль.