Княжеские дети уже играли с остальными, быстро выучились говорить по-аварски и по-чеченски и дружно повторяли за мюридами их единственную песню «Ла-ильлаха-иль-алла». Младшие дочери имама удивляли своей мальчишеской прытью и вместе с тем образованностью — к семи годам все уже умели писать, считать и знали Коран. Дети Шамиля, наибов и других мусульман учились в медресе при мечети.
Шамиль детей очень любил и не делал различий между своими и чужими, когда одаривал их ласками и сладостями. Если же им случалось заболеть, горские лекари пользовали детей, пока те совершенно не выздоравливали. Особенно заботились они о маленьком Александре Чавчавадзе, который стал олицетворением ожидаемого обмена "сына на сына".
ЖЕНЫ ИМАМА
С женами Шамиля у пленниц сложились разные, но довольно близкие отношения. Загидат, дочь шейха Джамалуддина, считалась старшей и заведовала всеми делами дома. Шуайнат была царицей сердца имама и этим довольствовалась. Когда Загидат завидовала княгиням, что у христиан всегда одна жена в доме, а вот у горцев по-другому, Шуайнат горячо защищала мусульманские обычаи. Она доказывала княгиням, что Шамиль справедлив и не делает между женами различий, а не ценить этого — значит не любить своего благородного мужа.
Третья жена Шамиля юная Аминат отличалась красотой и бойкостью и надеялась со временем стать любимой женой имама.
У жен его было только одно преимущество перед другими домочадцами — они могли приходить к Шамилю без разрешения, которое требовалось всем остальным. Однажды, когда Шамиль был в походе, они устроили для пленниц тайное посещение кабинета имама. Скромность его убранства удивила княгинь. Их внимание привлекли лишь ковры, богатая библиотека и красивое оружие на стенах.
Провожая мужа в поход, жены готовили ему припасы, чистили амуницию, вышивали чехлы для пистолетов и чинили одежду. Выезжая, Шамиль трижды припадал к коню, так как ворота не позволяли ехать в полный рост, и каждый такой поклон жены воспринимали на свой счет. Они же и встречали его во внутреннем дворе, когда имам возвращался. Тогда они оживали, прихорашивались и закрывались в своих комнатах, пока не выяснялось, к которой из жен Шамиль постучался на этот раз. Получив условный знак, избранница становилась весела и старалась всех облагодетельствовать. В такие вечера пленницам приносили богатый ужин, а детям доставались разные сладости.
В обычные дни меню пленниц весьма зависело от настроения Загидат. Пища становилась совсем скудной, когда против имама начинались новые военные действия. Но однажды, увидев, как разительно различается содержимое котлов с едой для семьи Шамиля и для пленниц, имам велел поменять их местами. Загидат обиделась, объявила, что отдаст ключи от кладовой кому угодно и что не намерена прислуживать госпожам, мужья которых нападают на горцев. Вскоре все успокоилось, но неприязнь Загидат к пленницам усиливалась с каждым днем.
Нарядную одежду жены Шамиля носили лишь тогда, когда имама в Ведено не было. Он не любил роскоши и излишеств и запрещал женам слишком выделяться среди других жительниц Ведено.
Однажды князья прислали подарки женам Шамиля — коралловые и янтарные четки и три красивых платья. Шамиль был в походе, и Загидат решила распорядиться подарками по своему усмотрению: оставив по одному платью себе и Шуайнат, она решила не отдавать третьего Аминат. Полагая, что Аминат, у которой не было детей, не может претендовать на равенство между женами, Загидат решила приберечь платье для одной из дочерей имама. Но вернувшийся из похода Шамиль быстро уравнял жен в правах, объявив, что если его жена Аминат не может иметь платья, то их не будут иметь и две другие жены.
БЫТ ШАМИЛЯ
Имам сам был примером простоты и нравственности и требовал этого же от остальных. Во всем великолепии Шамиля можно было увидеть лишь по пятницам, когда он направлялся на богослужение в мечеть. Он шел между плотными рядами телохранителей, поющих «Ла-ильлаха-иль-алла», за ним следовал оруженосец Салим, бывший когда-то кахетинским жителем. Потом шли ученые, которые несли Коран в изящном сафьяновом переплете с золотым обрезом, а следом и остальные мусульмане Ведено.
Шамиль часто принимал гостей, которые пользовались многими привилегиями. Им только не разрешалось входить в сераль — внутренний двор. Но обедал Шамиль всегда один, не желая сдерживать других своей умеренностью в пище. Обычной едой его были хлеб, сыр, рис, фрукты, мед и чай.
Изредка в Ведено приезжал похититель пленниц — сын Шамиля Гази-Магомед. Навстречу ему отправлялся торжественный эскорт, который с почестями и пальбой встречал молодого героя. Встреча наследника превращалась в праздник. На поле перед столицей устраивались скачки, джигитовка, стрельба по мишеням, борьба и множество других состязаний. Победители получали от Шамиля коней, кинжалы, баранов и деньги. А Гази-Магомед присматривался к лихим джигитам, замечая тех, кого взял бы в новый поход.
Шамиль был в такие дни счастлив и особенно благодушен. Радость от встречи с сыном слегка омрачала лишь его невестка Каримат. Мужу так и не удалось отучить гордую красавицу от привычки роскошно одеваться и иметь изысканные украшения. Если жены имама могли носить лишь серебряные серьги в виде полумесяца, то у Каримат они были золотыми да еще с россыпями драгоценных камней. Каримат ночевала поочередно у каждой из имамских жен и развлекала их рассказами о своей прошлой жизни в Элису и Тифлисе. Но теперь она больше времени проводила с пленницами, которые слишком хорошо понимали, чего лишилась дочь бывшего элисуйского султана, сделавшись женой каратинского наиба.
ТРУДНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ
Переговоры об обмене пленными шли своим чередом. Чавчавадзе прилагал все старания, но мог дать Шамилю только то, чем распоряжался сам. За оборону Шильды Чавчавадзе был произведен во флигель-адъютанты и полковники, но просить государя отдать сына Шамиля не смел. Он только надеялся получить от императора хоть какой-то ответ, пусть даже отрицательный. Тогда бы ему легче было вести переговоры с имамом, официально объявив ему, что Джамалуддин не может стать предметом обмена.
Вдова грузинского царевича и мать пленниц княгиня Грузинская Анастасия сама обратилась к императору с просьбой отпустить сына Шамиля. Император милостиво согласился, указав, что теперь все будет зависеть от самого Джамалуддина. Но просить государя присовокупить к выдаче сына Шамиля еще и гигантскую сумму никто не решался.
Чавчавадзе заложил имение, род Орбелиани внес свою лепту, комитет в Тифлисе собрал пожертвования. Сестра Нина, вдова Грибоедова, отдала брату 10 тысяч — компенсацию, которую выплатило правительство после гибели ее мужа в Тегеране. Набралось почти 40 тысяч рублей.
Однако Шамиль по-прежнему требовал миллион. Но первым его условием оставался сын. Имам был уверен, что если не вернет Джамалуддина теперь, в обмен на столь знатных пленниц, то уже не увидит его никогда. А что касается денег, то это было условием наибов, участвовавших в походе за Алазань. Да и народ был доведен войной до последней крайности. Шамиль готов был отказаться от своей доли денег, но предложенная Чавчавадзе сумма все равно никого не устраивала.
Чтобы ускорить переговоры, Шамиль пригрозил раздать пленниц в наибства. Поговаривали, что их даже могут казнить, если условия Шамиля не будут выполнены.
ЗАБОТЫ КАЗНАЧЕЯ
Княгини знали, что их родные делали все, что могли. В то же время они попытались деликатно объяснить женам Шамиля невозможность собрать такой суммы для выкупа. Загидат им не верила. Она считала, что раз мужья княгинь потеряли семейства во время своей службы, то царь должен помочь им получить семьи обратно. Скоро выяснилось, что ни жены Шамиля, ни его казначей Хаджияв не имеют понятия, что есть миллион и как велика эта цифра.