Нет. Не вижу смысла спрашивать о согласии, тем более, когда все уже сделал. Это чертово мероприятие, которое затеяла моя мамочка, необходимо для показухи. Меня никогда не привлекали праздники, где нужно строить из себя доброго, невинного и пушистого мальчика, но практически с раннего детства меня таскали по ним, заставляя улыбаться и играть свою роль, даже когда на душе было плохо.
В светском обществе не принято показывать настоящие чувства и говорить о бедах, в которых погрязла семья. Мы хорошо играли роли. Никто никогда не усомнился в идеальности семейства Догал, не смотря на сплетни о криминале и прочей грязи, которую собирали недоброжелатели. Не без основания, конечно.
- То есть, - произносит Имана, скрипя зубами, - ты сделал меня своей женой, чтобы я тебе прислуживала и рожала детей?! Ты совсем из ума выжил?!
Чувствую, что скоро ее гневное шипение перейдет на крик, поэтому заканчиваю с едой и подзываю официанта. Меньше всего хочется разбираться женской истерикой в ресторане. Расплачиваюсь и вывожу жену из заведения, пока еще не поздно, и только в машине сталкиваюсь с проблемой, которой нельзя было избежать.
- Может, найдешь себе другой инкубатор?! – Кричит Вера, краснея и сжимая кулаки.
- Меня вполне устраивает тот, который я уже нашел. – Цежу сквозь зубы и нажимаю на газ, чтобы скорее оказаться в квартире и решить проблему с истеричной дамочкой.
- Ты… - Веры пыхтит, подбирая слова, а я лишь медленно выдыхаю, надеясь, что терпение не подведет. – Ты… Ты, просто зверь, который…. который… который…
- Не напрягайся, женщина, меня все равно не интересует твое мнение. – Спокойно говорю и паркуюсь около здания, поворачиваясь к Имане, которая тут же натягивается, как струна. – Я сказал тебе правду, теперь будь так добра, успокойся.
Ее подбородок подрагивает, а глаза наполняются слезами, что моментально вышибает мой самоконтроль к чертям. Ненавижу женские слезы! Гадкие манипуляции мужским сознанием! И ведь с кем-то срабатывает! Выскакиваю из тачки, подхожу к пассажирской двери, открываю и вытаскиваю Веру, схватив за запястье и не заботясь о том, что женщине больно.
- Отпусти меня! – Верещит она, пока я тащу ее в лифт, а затем и в квартиру.
В висках стучит от злости и хочется убить источник, но я держусь.
- Закрой рот и иди в спальню! – Толкаю жену внутрь и иду в наступление.
- Зачем?! Снова будешь трахать меня, не спрашивая хочу я этого или нет?! – На ее щеках влага, а в глазах негодование, которое еще больше провоцирует меня к жестокости.
Иначе с женщинами нельзя. Нежность и доброта делает человека слабым. Он становится игрушкой в чужих руках, и, в конце концов, может потерять самого себя. Отец преподал мне множество уроков, которые я буду помнить всю свою сознательную жизнь.
- Угадала, - тихо процеживаю сквозь зубы и перекидываю бестию через плечо, - не будем тянуть. Займемся будущими наследниками прямо сейчас, а то они уже просятся наружу.
Дрыгается. Бьет по спине кулаками. Что-то орет, но я ничего не слышу, когда кладу руку на ее задницу и тут же возбуждаюсь. После нашего последнего секса женщины у меня не было, и организм отчаянно указывал на это в виде нехилого стояка в боксерах. Имана оказывала на меня какое-то безумное действие, стоило только прикоснуться к ее прелестям или даже подумать о них, как мой друг тут же поднимал голову.
- Кричи сколько душе угодно, - говорю, кидая ее на постель, - тебя все равно никто не услышит. – Глаза жены увеличиваются, когда я начинаю расстегивать ремень на брюках. – Расслабься, дорогая, и постарайся получить удовольствие.
Глава 19
Замираю и сжимаю пальцами покрывало на постели, потому что в глазах зверюги столько неизвестного мне огня, что внутренности, словно жгутом перетягивают, а в голову пускают разряд тока, вышибающий напрочь всю мою смелость. Вспоминаю его грубость и жестокость, но не знаю, как остановить мужчину, который смотрит на меня, будто я кусок аппетитного мяса.
- Не надо. – Тихо произношу, глядя на ремень, который падает на пол. – Камран…
Понимаю, что не достучусь до него таким образом, а других вариантов у меня нет. Бежать нет смысла, ведь далеко не убегу.
- Молчи, Имана, и не дергайся, если не хочешь, чтобы я тебя связал. – Хрипит зверюга и тянет меня за ноги к себе, от чего в груди начинается хаос.
Переворачиваюсь на живот и пытаюсь отползти от него, но Догал возвращает меня в прежнее положение и прижимает к матрасу своим телом. От пронзительных голубых глаз мне становится не по себе, но я проглатываю страх вместе с комом в горле и жду его действий, упираясь ладонями в широкие плечи. Он приближает лицо, жадно посматривая на мои губы.