Ученик Веззер попытался было заметить, что пикси, по всей вероятности, более разумны, чем принято считать, но Кимба резко его отчитала, велев ему перестать заниматься тем, что она обозвала «пропагандой активистов». Согласно ей, феи по сообразительности в лучшем случае дотягивали до светлячка, а человекоподобными были только на внешний вид. «Что, раз морской конек напоминает лошадь, изладим ему седло и поучим прыгать через барьер?» — с издевкой сострила она.
Пигонус хорошо понимал, что сравнение, приведенное его хозяйкой, некорректно. Он незаметно запустил цепочки внутреннего анализа и с наслаждением погрузился в повороты собственной зубчато-шестеренчатой механической мысли. Ничто так ему не нравилось, как рассуждать в тишине — способность, которую он развил за свое долгое существование мыслящего автомата.
Первые годы своей жизни он служил дворецким у состоятельной семьи в богатых кварталах Мегадорадоса. Его запитывали три пикси с высоким межродственным коэффициентом, и как следствие он едва получал необходимый запас энергии для выполнения ежедневных задач. Затем он был списан, заменен более современной моделью и выкуплен охотницей Кимбой. Она его модифицировала у подпольного автоматиста, который добавил к его базовым протоколам ряд дополнительных функций, таких, как улучшенное чувство равновесия, возможность по команде излучать свет или тепло, а также углубленные мыслительные навыки. Однако эти новые способности требовали гораздо бóльших затрат энергии, чем от простых фабричных пикси, и Кимба заменила свои пирамидки новыми, содержащими диких фей с гораздо более ощутимым магическим потенциалом.
С момента своей активации, случившегося почти тридцать лет тому назад, автомат провел подавляющую часть времени, нося в своих недрах пленных фей, из которых он извлекал энергию, необходимую ему для существования. Это позволило ему, помимо прочего, сколько угодно изучать их вид. Хотя он пока не обнаружил никаких признаков интеллекта, сравнимого с его собственным — или с интеллектом людей, у которых он служил, — тем не менее, с его точки зрения, они были разумными существами, способными общаться друг с другом и испытывать страдание. Сам он иногда ощущал то, что называл «всплесками» от своих пирамид, — своего рода эмоциональные импульсы, которые его многолетний опыт научил интерпретировать. В момент, когда Кимба и Веззер испытали возбуждение, а затем разочарование, он сам почувствовал короткую вибрацию, которую годы механо-фейерического симбиоза позволили ему перевести как своего рода торжествующее презрение. Еще одно доказательство способности пикси испытывать сложные эмоции.
Именно на таких пунктах строили свою аргументацию активисты, выступая за освобождение фей, заключение мира с местными жителями, разоружение и поиск источников энергии, менее сомнительных с этической точки зрения.
Пигонус усматривал в этих требованиях определенную логику: люди — являясь живыми существами, наделенными моралью, — от поколения к поколению в своей совокупности развиваются, совершенствуют свои этические понятия, и проблема страдания и эксплуатации фей после того, как она десятилетиями воспринималась населением однобоко, начинает вызывать вопросы.
С другой стороны, дипломатическая обстановка между Мегадорадосом и различными варварскими племенами сложилась далеко не блестяще, и практически не оставалось сомнений, что последние захотят отомстить переменившемуся Городу Механизмов. Потеря мощных молниепушек вызывала беспокойство даже среди активистов, и многие выступали за то, чтобы сначала найти новые источники энергии и осуществлять переход, не теряя военного превосходства в регионе, даже если для этого придется эксплуатировать фей еще несколько поколений. Поэтому с точки зрения Пигонуса было совершенно очевидно, что к разрушению фабрик пикси приложила руку наиболее радикальная часть движения, явно связанная с варварами, живущими за стенами.