Деревня состоит из горстки домов, расположенных вокруг храма. В центре грубо вымощенной площади настраивают свои инструменты менестрели. Вокруг них собрались десятки кошек и тоже участвуют в импровизированном концерте. Пахнет теплым медом и свежим навозом. Шум идет главным образом со стороны недавно отстроенного трактира, из которого выставилы столы на улицу, чтобы вместить наплыв посетителей.
— Вот здесь я должен получить свою квитанцию, — говорю я, тыкая в него пальцем. — Я планировал там в прошлый раз переночевать, но знаешь, как это бывает…
Драки в трактире могут вспыхнуть в любой момент. Опытный командированный (в основном из тех, кто выжил после первого раза) знает, что нужно попросить счет сразу по приходу, и при оплате каждой смены блюд требовать квиток. Потому что в случае потасовки не всегда выживает достаточное количество народа, чтобы позаботиться о писанине.
Мы садимся за столик перед дверью, прямо под вывеской, на которой изображен дракон, расправляющийся с рыцарем. Седрик опускается на скамейку, а я водружаю усталые ягодицы на каменный жернов, и, отпихиваясь ногами, катаюсь на нем по булыжникам. Шум привлекает полдюжины здоровяков и официантку, которой мы заказываем пива — кружку для Седрика и бочонок для меня.
— Вы ведь здесь не для того, чтобы создавать проблемы, господа? — вежливо спрашивает меня самый здоровенный из вышибал, похлопывая по своей шипастой булаве.
— Он — нет, — говорю я, кивая в сторону Седрика. — А я просто хочу переговорить с хозяином, чтобы уладить одно небольшое дело, недоделанное несколько месяцев назад.
— Несколько месяцев назад здесь был другой трактир. Он сгорел дотла, и владелец сменился. Так случается при насильственной смерти.
— Знаю, я при этом был.
Есть такие фразы, которые сразу вводят вас в суть дела. Вышибала делает шаг назад и изготавливает свою булаву.
— Чего именно вы хотите?
— Прежде всего, мое пиво. (Я стараюсь не раздражать его сильнее, чем необходимо, хотя мне не помешало бы немного поразмяться). После мне понадобится счет-фактура, датированная днем пожара, за одну ночь и питание.
— Я ведь только что сказал вам, что владелец сменился, — ворчит он. — Старому ваш запрос уже не передать, а новому не нравится, когда ему спутывают бухгалтерию.
— Такова процедура, он прав, — вмешивается Седрик.
Я бросаю на него взгляд, он живо отодвигается и стукается головой о стену трактира.
— Смотри и учись.
Я медленно распрямляюсь. Мои старые суставы скрипят с гулким пещерным грохотом, перекрывающим мяуканье кошек и скрипок. Круг вышибал внезапно раздвигается.
— Давайте я расскажу вам, как все происходит в таких случаях, — говорю я. — Если я не получу фактуру сегодня, мне придется вернуться и запросить другую у следующего владельца, как только он отстроится, и так далее, пока кто-то поумнее, чем прочие, не положит этому процессу конец.
— Это крайне неординарный случай, но, полагаю, на сей раз мы можем сделать исключение, — признает вышибала. — Я сейчас позабочусь. Вы оставляли чаевые?
— Думаю, нет. Я несколько спешил при отъезде.
— Я выпишу вам по тарифному плану с полупансионом и дополнительными услугами. И в следующий раз не забудьте уведомить предварительно!
— Мы с тем же успехом могли заночевать там, — ворчит Седрик, ковыляя подле меня.
Рассвет застает нас на главной дороге, в хвосте бесконечной вереницы колесниц. Горизонт забит черными, угрожающими тучами в пересечениях кровавых молний, которые расчерчивают в небе длинные прорехи. Каждый наш шаг сопровождают раскаты грома.
— Мы бы пропустили фейерверк. Видишь, — говорю я, указывая на освещенный небосвод, — у них новое светозвуковое шоу!
Я зарыл драгоценную квитанцию в одной из своих расщелин и смотрю в будущее со здравым оптимизмом. Ночь, проведенная под дождем, притупила способности Седрика к праздным замечаниям, и я смог заснуть на ходу. Это тролльский фокус, удобно, когда перед тобой нет препятствий.
Позади нас раздается грохот, и мимо проносится суперобтекаемая, сверкающая зеленью карета, а затем со скрежетом копыт подает назад.