Мною эстетически изжит Город хамов и мещан.
Я не могу эстетически оправдать тот Город, перед которым преклоняются Верхарн, Уитмэн или Маринетти.
Я, современный поэт, одержим соблазном ока, тем соблазном ока, о котором говорил Учитель и, на исходе второго тысячелетия, Уольтер Патер.
Для моего изощренного зрения невыносима дикая смесь красок и линий современного Города.
Этот лупонар красок и линий следует подчинить воле художника и поэта.
Канаты из бурой копоти и дыма, канаты, за которые подвешены к облакам фабрики и заводы, следует рассеять колоссальными веерами цвета небесного шолка.
Но не о тишине Афинской говорю я, не о тишине древней Эллады говорю я. Античное, Христианское, Западное узко мне.
Мы, имажинисты, зачинатели новой эпохи в искусстве и жизни, мы вестники духовной революции, вестники небывалого цветения душевнодуховных сил человека, человека как цельной творческой личности.
Мы такие же вольные и великолепные, истонченные и разбойные, как деятели эпохи Возрождения Луиджи Пульчи, Пьеро Аретино, Бенвенуто Челлини.
Мы исходная точка наступающего Ренессанса.
1920 июнь.