Паладин спрятал фляжку во внутренний карман и достал оттуда странный амулет из кости.
— Что это?
— Помнишь Тука?
— Это тот бородач из ордена, которого ты все клялся перепить?
— Он самый. Он мне дал амулет. Этот амулет указывает на его место. Специально дал, чтобы мы могли найти друг друга, если будем в Альме.
— Один пьяница — горе в отряде. Два — во всём ордене, — усмехнулся клирик.
— Он больше никуда не показывает, — мрачно ответил паладин. — Сегодня, после обеда перестал.
Клирик помрачнел.
— Не все братья смогут уйти. Многих настигнет инквизиция, — вздохнул он, опустив взгляд.
— Знаю, просто… я его так и не перепил, — ответил Гош.
— А то, что он ел, не замечал?
— Мясо в основном… Да, жрал Тук безбожно, — с легкой улыбкой произнёс паладин. — Я все думал, куда в него лезет?
— Он ел жирную пищу. Жир, он… он действие алкоголя тормозит.
— Да? Не знал… — паладин услышал скрип двери дома, у которого они сидели, и спрятал зуб в карман.
— Вы бы… это. В дом заходили, — предложилбородатый мужчина.
Несмотря на то, что он был уже в возрасте, плечи всё ещё были широкими, а руки были покрыты набухшими венами от постоянного труда.
— Да, холодать стало, — кивнул Гош и поднялся.
Снек же остался на крыльце, смотря на последние лучики солнца.
— Я на сеновале останусь, — произнёс клирик.
— Не испытывали бы вы судьбу, гости дорогие, — вздохнул хозяин. — У нас тут волки ночью шастают. А ну как цапнет?
— Скот таскают? — тут же уточнил Гош, даже не задумавшись.
— Какой там таскают, — гневно проворчал мужчина. — Почём зря рвут. Только потроха вытащат, а мясо не трогают, две овцы накануне подрали.
Гош взглянул на Снека. Тот молча мотнул головой.
— Он у нас калач тёртый, справится, если что, — махнул он рукой и вошел в дом.
Постель паладину постелили на лавке. Тонкая подстилка, одеяло из мешковины и перьев и небольшая подушка.
— Слышишь, хозяин, — начал воин, укладываясь на лавку. — А где твари живут, знаешь?
— Так как не знать? На лысом холме каждую ночь воют, — вздохнул хозяин. — Я поначалу капканы ставить пытался, так эти бестии срывают их. Уже две штуки утащили. Кровь видал, но толку с того? Капканов больше нет.
— А почему гора лысая?
— Так не растёт на ней почему-то ничего. Хотя землица с виду жирная.
— Понятно, — пробормотал паладин.
Воцарилась тишина. В сон воина не тянуло совершенно. В потемках он рассматривал убранство избы. Кадка с водой, грубый стол, пара лавок, печка, с которой на него выглядывала пара детских лиц.
— Слышишь, воин? — раздался голос мужчины. — Может, возьмётесь тварь извести? Мы живем не богато, но серебрушка в заначке есть…
— Зверь, если он голодный, потроха жрать просто так не станет, — пояснил Гош, глядя на потолок. — Если жрёт только потроха, то это не зверь. Это тварь, магией измененная. А если воет на лысой горе, то и место силы её там…
Гош задумчиво вздохнул и продолжил:
— Зуб даю, у горы той ручей должен быть. А у ручья цветы все чёрные, так?
— Коричневые, — отозвался хозяин.
— Земля, значит… Тварь эту надо выводить с магами или церковниками. С последними дешевле выйдет… хотя если живёте не богато, то… уходить вам отсюда надо.
— Куда? Где нас ждут? Кому мы нужны?
— Мёртвые вы тоже никому не нужны, — заметил паладин.
— Значит, не возьметесь, — задумчиво пробормотал хозяин. — Я-то думал, если имен не назвали, значит, не простые.
— Не возмёмся, мужик… Уж прости.
Паладин повернулся на другой бок и уставился в стену.
Текло время, тьма полностью поглотила всё вокруг. Слышалось завывание ветра на крыше, издалека доносились отголоски грома.
Спустя пару часов, когда Гош устал пялиться в стену и лёг на спину, раздался далекий протяжный вой. Длинный, с легкой хрипотцой.
Гош знал этот звук прекрасно. Именно так выли измененные силой магии твари, появлявшиеся на месте выхода силы.
Он пролежал минуты две, слушая вой, после чего поднялся и сел. Во тьме перед ним стояла девочка лет шести. Это была дочка главы села.
— Они ведь нас не съедят? — шепотом спросила она.
За окном сверкнула молния, отчего паладин увидел её перепуганное лицо.
— Нет, — тихо ответил он и потянулся к мешку, в котором находились его доспехи.
Быстрым, отточенным движением он нацепил нагрудник, наручи и взялся за поножи. Надев снаряжение со знаками Янтарного ордена, на глазах ребенка он молча достал свой меч и нагнулся к наблюдавшей за этим девочкой.