— Вы уже уезжаете, сеньор?
— Да, Леонора. Вот только зайду попрощаться.
Он возвращается в садик. Здесь уже царит мир и покой. Только тетушка Кларисса бросает на него воинственный взгляд — попробуй-ка, скажи еще раз «бегония»…
— Спасибо за приятный день, — говорит он прямо с порога.
Солнце светит ему в спину и они, конечно, не видят усмешки, от которой он все-таки не может удержаться.
— Ты уезжаешь, Пьетро? — спрашивает тетушка Анна, снова изображая на лице крайнюю степень удивления.
— Разумеется, он уезжает, Анна, — раздраженно произносит тетушка Мариса. — Ты же не думаешь, что молодой занятый мужчина будет торчать в твоей компании неделю?
— Но сейчас, — тетушка Элен растерянно помахивает куда-то в сторону. — Сейчас ему никак нельзя ехать. К тому же обед…
— Брось, Элен, — тетушка Дамиана брезгливо морщится. — Он съест гораздо лучший обед в ресторане.
— Вместе с симпатичной девчонкой, а не со старухами, — тетушка Виктория заводит глаза горе и стряхивает тушь, после чего заканчивает: — Хотя эти старухи наверняка любят его куда больше, чем та девчонка.
— До встречи, — говорит он и собирается уже повернуться, когда строгий окрик его останавливает.
— Подожди, Пьетро!
Тетушка Мариса. Ее снова слышно на трассе и у Престола Славы Господней.
— Все это, конечно, чушь. Но ты действительно собираешься ехать сейчас?
— Почему нет? — спрашивает он.
— Да потому, что сейчас два часа пополудни! — восклицает тетушка Мариса.
— Ну и что? Не пополуночи же.
— Да лучше бы была ночь! Сейчас ужасное солнце!
— Мариса! — строго окликает ее тетушка Элен.
Но тетушка Мариса только отмахивается.
— Вы можете делать вид, что все нормально, а я не стану! — выкрикивает она. Престол Славы Господней оглушен. Тетушка Мариса всем корпусом поворачивается к нему и упирает руки в боки. Тетушка Элен растерянно опускает глаза. Тетушка Полина нервно теребит рукоделие. Кто-то из теток роняет чашку в траву и тихо ахает.
— Ты что, забыл о своем сердце? — до странности тихо произносит тетушка Мариса.
— О сердце?
— Вот, — тетушка Мариса патетически воздевает руки. — Вот она, молодежь. Сама о себе ни за что не позаботится.
Он морщится. Ему только забот полоумных теток не хватало…
— У меня все хорошо с сердцем, — говорит он.
— С каких пор? — саркастически интересуется тетушка Элен.
Он пожимает плечами.
— В любом случае, в машине есть кондиционер.
— Ты беспечен, племянник, — тихо говорит тетушка Полина, снова опуская взгляд на кружево. — Твой отец тоже был беспечен. В результате сначала появился ты, а потом умер он сам.
Пьетро круто разворачивается, выходит из садика, пересекает двор и садится в машину. Мотор заводится, машина резко рвет с места, выписывает дугу, обдавая двор с его лавочками, ухоженными клумбами и прочей дребеденью тучей пыли. Его визиты всегда заканчиваются примерно одинаково. Старухи его ненавидят. И он платит им взаимностью.
Жара действительно стояла немилосердная — кондиционеры работали на полную мощность, отчего в горле начинало першить. Но стоило их отключить, за две минуты машина нагревалась, как консервная банка, через приоткрытое окно летела пыль — и в горле першило еще сильнее.
Машина заглохла на том самом месте, где и в прошлый раз — до выезда на проселок оставалось не больше полутора километров. Это была подлость. С тех пор, как это случилось с ним первый раз, он не ездил на хутор в нежных городских автомобилях — для этих поездок у него был внедорожник, который просто не мог заглохнуть из-за какой-то там пыли или небольшого ухаба.