Колготкина не сдавалась и задавала всё те же вопросы: -Мария, да плевать мне на ваше великое, дурацкое имя, ответьте мне лучше про него. Расскажите мне всю правду, он того или не того?
-Да, кого того? Или не того? Кто кого? Чё, вы мне голову задуряете?- занедовольничала новоиспеченная Звездина, явно ничего не понимающая.
Но, на всякий случай домоуправительница быстренько закрыла все двери на ключ. Ключ спрятала в надежном месте, в свой лифчик. Закрыла она и дверь в туалет, подперев её костылем забытым, кем-то из посетителей. А кто знает, здоровая, ли она эта Колготкина? И есть ли у неё справка из ветлечебницы? А тут в доме благородные собаки! А знаете, сколь денег их лечить-то надо?
-Да, я про мужа, Маша! Он почил наконец-то или не почил, этот старый кобель?- всё ещё не теряя драгоценной надежды на драгоценный подарок от судьбы, дрожащим голосочком вопрошала, лучше к худшему, одним словом ко всему, наготовленная Ева.
-Посмейте только, ненаглядная жена, его почить. Этого великого учёного по именам и хвамилиям. Да я сама на руках снесу его к Владимиру Иличу. -Это к этому еще одному такому же похабнику, Кокоткину? Это еще на кой ляд вы его туда потащите? Он и без вас не вылезает из этого омута науки. -Эй, на барже, как вы выражаетесь, мадамка? Всё-штаки некрасиво выходит, что вы здеся плетёте, а еще жена великого ученого… -Всё, простите, меня, простите... Больше ни за что... -К Ленину я его снесу! В мамзолей! И заставлю их всех, нашего великого Скупирдомыча, то же забазамировать, еслив чё... -Как забазамировать?!- Ева выпучила глаза на Марию, и в очередной раз потеряла свой наичудеснейший дар своей расчудеснейшей речи и в очередной раз скатилась до уровня Звездины. А та, вытирая слезы краешком своего фартука, натужным баритоном запричитала на всю квартиру: - Просто взять и набазамировать, чтобы до мумии Владимира Илича! Вы, же сами, Эва, знаете, какося он его любил! Какося, же он его любил! С какой зверской силой он его любил! Ленина и его Надьку. И мать Ленинскую тоже так любил, что чуть, что и к ним с цветами на могилку. Он же всех своих собак называл в его честь. А вы же сама знаете, Колготкина, что для вашего мужа приставляют его собаки?! Вот, ежлик он Сталина не очень любил, значица, ни одной собаки в его честь и не назвал. Пущай дажить и не просют его. Правильна, я говорю?
Уже уставшая и переставшая надеяться на чудо и светлое будущее в академической квартире, Колготкина неожиданно воспряла духом после последних слов Звездины и в безутешном горе с горючими слезами, бросилась на домработницкую грудь. -Где, он? Где лежит, мой сокол сизокрылый? Я хочу его видеть, - рыдала безутешная Ева. - Вот так-то лучше, а то взяли моду шарашиться, незнамо где, и даже посуду не мыть, - довольная управительница Звездина открыла Еве душу и все, запертые от неё двери.
- Где? Где он лежит? -Да, где? Да, там, на кровати лежит, если опять не упал. -Марьюшка, так его же надо было сразу связать, и ручки ему связать и ножки. Ведь он же всегда был такой неугомонный. Возьмите, голубушка, верёвочку покрепче и свяжите его. На кровать его затаскивать не надо, так пусть лежит. Ева прошла на кухню и как любящая, страдающая от горя жена села плакать, и в нервном расстройстве есть макароны со сковородки, и пить чай с вареньем и бубликами.
- Идите, вы сами... - Куда идите, Марьюшка? - К нему идите и связывайтесь там сами, как хотите... - Нет, знаете, Мария, это ваше дело. Я сама боюсь, я - жена, чтобы сама его связывать. - С каких это пор, оно стало наше дело, вязать чужих мужиков?! - Да, как, же так? Я что ли, по-вашему, должна, что ли? - Вы жена, вы его и вяжите. А мне он кто? Он угадился мне четыре раза. - Мария, вы, вы не последовательны в словах! Вы только, что сами говорили, что на своих руках снесёте его к Ленину... - Так, тож когда он преставится, тогда и снесу... - А он, что, по-вашему, разве не преставился? - Когда? - Что когда? - Да, не дурите мине, Эвочка, голову! Вот, до чего же вы любите голову людЯм задурять. Вот сами не знаете чё ото всех хочете... - Вот, я-то очень хорошо знаю, чего я хочу. А вы, Мария, или как вас там называют, информируете меня наконец-то о кончине моего мужа? - Это, которого? - Я говорю о последнем. - Почём мне знать про всех ваших последних добровольно помёрших супругов? Я – Звездина! А не кака та не понять кака сплетница. Ева начала злиться. -Я говорю, о последнем. О пос-лед-нем,- сквозь зубы прошипела Ева. Закончив «трапезьдничить» (еще одно из слов Колготкинского лексикона), она поднялась со своего места и двинулась в прихожую, чтобы найти там крепкую веревку. Звездина - Мария двинулась за ней, чтобы охранять хозяйское имущество. Мария - Звездина так ничего и не желала понимать. Но сильно желала немного поиздеваться над безутешной Колготкиной.