Ленин. Интересные мальчишки, жаль только, поговорить как следует не успели… Они еще раз подтвердили мою мысль, что посылать продотряды по Подмосковью — фикция. Тамбовщина! (Кивнув на лес.) Как думаете, придут?
Дзержинский. Трудно сказать…
Ленин. Хочется, чтобы пришли… Очень интересно, как сложится их дальнейшая судьба… Мы закладываем фундамент, а ведь строить придется им… Только надо быть рядом с ними, рядом…
Уходят. Из-за кустов выглядывают Вася и Петя.
Петя. Ушли… Сейчас в мотор сядут…
Слышно, как уезжает машина.
Ох и дурак ты, Васька… Ничего бы они нас не забрали… Лысый хороший, у него глаза добрые, как у папки… А у того больно грустные… (Мечтательно.) В моторе бы сейчас поехали…
Вася. Много ты понимаешь… Сейчас время такое — чужим никому верить нельзя… Мало ли что добрый? Вот они тебе хлеб дали, а вдруг это отрава?
Петя. Ой, правда, у меня что-то живот заболел…
Вася. Не ври… У меня бы тоже заболел… Ладно, разжигай костер. Ночью холодно было…
Петя (возится с костром). Бумажку бросили, на растопку пойдет. (Поднимает записку, комкает ее, поджигает, кладет в костер.) Не разжигается… Ветки мокрые… Вася, как же мы теперь?..
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Московская улица, уходящая в глубину сцены. Справа из-за кулис выглядывает парадное большого каменного дома, несколько окон. Противоположная сторона улицы не застроена; она обрывом спускается к реке. Видна панорама Москвы. Ближе к левой кулисе стоят тумба с театральными афишами и большое дерево. Скамейка. Темная августовская ночь. Чуть-чуть светает. Рядом с деревом стоит Голубев, его почти не видно. В глубине улицы показалась фигура с огоньком папиросы. Человек приближается. Теперь можно разглядеть, что это Сеня. Когда он проходит к тумбе, Голубев резким движением притягивает его к себе.
Голубев. С ума сошел?
Сеня. Фу, дядя Вася, напугал.
Голубев. Какого лешего неосторожно ходишь? Всю слежку можешь провалить…
Сеня. А какой дом?
Голубев (показывает). Этот… Вон окно… Видишь, обзор какой…
Сеня. Там кто есть?
Голубев. Не знаю… Но раз явочная квартира, должны прийти, паразит-заразы… Ты чего задержался?
Сеня. С Феликсом Эдмундовичем на шестой склад ездили… Взрывчатка у них пропала — шесть тонн — и капсюли-детонаторы…
Голубев. Пропала… Теперь жди диверсию…
Сеня (достает кулек). Тоня прислала… Две картошки…
Голубев. Молодец дочка, заботливая… Бери одну… Бери, бери, чего нос воротишь! (Съедает картошку.) Значит, так… остаешься на наружном наблюдении. Часа через три я тебя сменю… В издательство «Революционная мысль» поедешь.
Сеня. Ко мне Тоня на подмогу с ячейкой придет…
Голубев. Соскучился? Ведь недавно видел…
Сеня. Соскучился…
Голубев. Ты мне амуры на работе не разводи… И Тоньке пропишу…
Сеня. Что вы, дядя Вася, ребята помогут… Без всяких амуров… Это дело у нас в ячейке запрещено…
Голубев. Тоже верно… Распределишь их по улице — пусть смотрят… Если что, сами не рыпайтесь… Сбегаешь за мной… Я в райкоме… Ну, бывай… Подожди. Здесь на ветру не стой, опять кашлять будешь… Вот в том парадном дверь с окошками… Пошли.
Уходят. Светает. Из афишной тумбы доносится какой-то грохот, шум. Отодвигается один из фанерных листов, которыми обита тумба. Показывается голова Пети.
Петя. Утро… Светло как…
Петя, за ним Вася вылезают из тумбы. Они грязные, оборванные, на них чужая одежда.
Я и не заметил, как ты вчера пришел, заснул…
Вася. Да книжки всё таскал — с одного конца на другой… А последняя пачка так у меня и осталась… Новый адрес дали… Сегодня отнесу…
Петя. А денег еще не заплатили?
Вася. Пока нет…
Петя. Вот гады! Давай за это книжки продадим!
Вася. Нельзя. Это из богатых библиотек новую народную собирают… А книжки интересные… Писатель Тургенев. Все про отцов и про детей пишет. (Достает пачку книг.) Вот они…