Рейлан услышал, как девушка встала за его спиной, и спросил:
— Совсем не похоже на то, что дома, правда? Где бы этот дом ни находился.
Она сказала:
— Совершенно не похоже, здесь забавно.
— Санто — твой молодой человек?
Девушка возмущенно ответила:
— Нет, господи. Я с Бобби, когда он здесь.
— Где я могу его найти?
Санто, обернувшись, произнес:
— Мелинда, ты не обязана ничего ему говорить. Ты слышишь меня?
Девушка, Мелинда, ответила:
— Отвяжись, ладно?
Рейлан повернулся к ней. Она стояла в дверях.
— Я только хочу выяснить насчет одного своего друга, не видел ли он его.
Санто сказал:
— Да? А зачем же вы показывали тогда жетон?
— Может, не будешь вмешиваться, приятель? — Рейлан снова взглянул на Мелинду. — Ты знаешь, где он?
— Он работает. И вернется через какое-то время, я не знаю когда.
— Мне не обязательно видеться с ним лично, если у тебя есть его телефон.
Он ждал.
Мелинда сказала:
— Где-то был.
— Буду очень признателен. Гарри Арно мой друг. Я надеюсь, что Бобби знает, где он находится.
— Бобби работал на него?
— Да, они друзья.
Санто, повернув голову, процедил сквозь зубы:
— Никогда не слышал ни о каком Гарри Арно.
Рейлан сказал:
— Какое тут расстояние до тротуара — сорок, пятьдесят футов? Посмотри.
Обернувшись, он увидел, что Мелинда направилась в гостиную, и положил руку на плечо Санто.
— С тобой приятно поговорить.
Мелинда, наклонившись над письменным столом, стала просматривать бумажки возле телефонного аппарата. Рейлан подошел к ней:
— Тебе не достанется от него?
— От кого, от Санто? Да если он тронет меня хоть пальцем, Бобби убьет его. — Она выпрямилась. — Вот телефон. Он мне позвонил однажды и дал этот номер. Хотите, чтобы я записала его для вас?
Она была дружелюбна, потому что у них было что-то общее — акцент и… и, может быть, она иногда скучала по дому, а Рейлан напомнил ей о небольшом скромном городке, а может, заштатном горняцком поселке.
— Буду признателен.
Рейлан увидел, как она написала трехзначный междугородный телефонный код, 407, но остальные цифры не смог разобрать.
— Ты говорила, что Бобби работает. А чем он вообще занимается?
Мелинда подняла на него удивленные глаза.
— Он садовник.
— А, вот оно что, — покачал головой Рейлан.
— Опытный садовник. Бобби учился этому делу, когда сидел в Старки.
Рейлан взял листок, который она ему протянула, сложил, не взглянув на номер, поблагодарил.
— Мне определенно нравится эта шляпа, — сказала Мелинда.
Подойдя к двери, Рейлан приветственно дотронулся до полей шляпы. Он будет помнить об этой девушке, не забудет справиться о ней через недельку-другую, узнать, как у нее дела. В холле он остановился, чтобы развернуть листочек, примерно как игрок в покер, который заглядывает в первый раз в свою спасительную карту, украдкой и с надеждой.
Это был он. Тот же самый номер, который Джойс дала ему, чтобы позвонить Уоррену Ганзу.
Из холла Рейлан позвонил Торресу по телефону-автомату.
— Мир тесен, — сказал он. — Я уже общался с Бобби Део, не зная об этом. — Рейлан помолчал немного. — Теперь мне придется снова говорить с ним. Как насчет машины Гарри?
— Не попадалась.
— Тебе удалось разузнать что-нибудь насчет Дон Наварро?
— В базе данных ничего нет. А кто она, кстати?
— Дипломированный медиум, экстрасенс, постоянно бывает в ресторане в Делрей, том самом, где Гарри должен был встретиться с Бобби Део.
— Она знает Гарри?
— Говорит, что разговаривала с ним минуту. Она была последней, кто видел Гарри перед тем, как он исчез.
— Или отправился в Кей-Уэст, чтобы спокойно там напиться. Ты думаешь, она в курсе того, что с ним случилось?
— Она знает что-то, но не говорит.
— Дон Наварро, — повторил Торрес, — имя как у стриптизерши. Она живет в Делрей?
— Рядом.
— Господи, ты же связан со службой шерифа Палм-Бич. Так поговори там с людьми, поспрашивай. Если ее прихватывали, то наверняка знают о ней. Проверь среди криминальной публики. Неужели я должен учить тебя, как делать дела?
— Спасибо, — сказал Рейлан. — Послушай, ты, случайно, не знаешь ничего скользкого о парне по имени Уоррен Ганз, а?
— Прощай, — ответил Торрес и повесил трубку.
16
Взявшись за это дело, Чип воображал сырой подвал, в котором кишели пауки и тараканы, капало из труб, а заложники в цепях теснились у стены. Он хотел, чтобы все было так же ужасно, как во всех тех местах в Бейруте, о которых он читал.
Он сказал об этом Луису, а Луис ответил:
— Где это мы найдем такой подвал во Флориде?
Ладно, но условия все равно должны были быть отвратительными, и чем хуже, тем лучше. Уж место, населенное жуками, огромными жуками, живущими на пальметто, они найдут без труда. Может быть, в какой-нибудь лачуге в Эверглейдсе.
Луис сказал:
— Мы что, должны находиться вместе с заложниками и жуками? И разными чертовыми болотными тварями, вроде крокодилов? У нас и так уже полно муравьев в верхней комнате.
Ладно, тогда пусть это будет какое-то место с бетонными стенами. Вбить стальные скобы и повесить цепи с двухдюймовыми звеньями, такие, какие были в Бейруте.
Луис сказал:
— Понятия не имею ни о стальных скобах, ни о том, как вбивать их в бетон. И как ты обернешь цепь такого размера вокруг лодыжки? Велосипедную цепь, вот что нужно взять. Такую, какой пристегивают велосипед, чтобы не украли.
Чип сказал, что они будут кормить своих заложников холодным рисом, бараниной и засохшим старым сыром… Специально просыпать еду, как охранники делали в Бейруте, и вынуждать заложников есть с пола. С особенным удовольствием он представлял, как на полу будут валяться бананы, чтобы до них невозможно было дотянуться, и их запах с каждым днем будет становиться все тошнотворней.
Луис подметил:
— Тошнотворней для всех, кому придется туда входить.
Еще он сказал:
— А где мы найдем тут баранину? Там же, где соломенные матрасы? Рассыпать еду… а кто будет все это убирать, я или ты?
Когда он принес печенье, картофельные чипсы и прочие вкусные вещи, Чип спросил: у них что, заложник или намечаются гости?
На что Луис возразил:
— Невозможно относиться к заложникам, как к бейрутским, если находишься в доме ценой пять миллионов долларов.
В то утро, в четверг, Луис сказал:
— Уже неделю я вожу Гарри в туалет. Я должен снять с него цепь, подождать, пока он сделает свое дело, и снова приковать.
— В Бейруте, — ответил Чип, — заложникам давали десять минут утром на то, чтобы умыться, постирать одежду, почистить зубы, если были зубные щетки, и опорожниться. Десять минут. А если не успели — терпи до следующего утра.
— Мы не в Бейруте, а я не шиит, — сказал Луис. — Я даже не пытаюсь больше быть Абу-Арабом, разве не так?
Он поднялся наверх и добавил десять футов к велосипедной цепи, прикрепленной к кольцу.
Пока он делал это, Гарри спросил:
— Это вы?
Луис повернулся спиной к видеокамере, укрепленной высоко на стене, как в каком-нибудь банке, и, наклонившись над кольцом, сказал:
— А если бы это оказался не я? Помалкивай, пока я не заговорю с тобой сам. Ладно. Я так сделал, что ты теперь сможешь ходить в ванную сам.
— Очень признателен, — сказал Гарри.
Луис взглянул на него, сидящего с завязанными глазами на койке.
— Господи, от тебя начинает нести.
— А чего вы ожидали? Я не мылся… сколько уже, неделю?
Когда Луис снова спустился в кабинет, где Чип нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пытаясь орлиным взором окинуть свои владения, Луис спросил: