Выбрать главу

— Здравия желаю, Андрей Петрович.

— Как служба, друг?

— Нормально. А у вас?

— Тоже…

— Андрей Петрович, правда… — Игорь кивнул на репродуктор.

— Да. Скоро передадут. Так что ты, Корнеев, дежуришь сегодня на рубеже двух эпох.

— Не понял.

— Потом поймешь.

Кафтанов подошел к окну.

— Начальство приехало.

Игорь посмотрел на улицу и увидел Громова в генеральской форме, стоящего у машины, рядом с ним неизменный Кривенцов.

— Ничего, Игорь. Ну, служи. А я поехал. Эти похороны нам еще станут боком.

Игорь сел за стол, открыл книгу. Но так и не успел прочитать ни строчки.

Вошли два мрачных сержанта. Между ними, крепко держась, чтобы не упасть, шел маленький человек в расстегнутом пальто.

Он посмотрел на Игоря, икнул и спросил:

— Дежурный?

— Да.

— Я их привел.

— Кого?

— Милиционеров.

— Привели? Почему?

— Да пьяные они, к людям пристают. Вот я и привел.

— Ну, что ж. Садитесь, давайте разбираться.

Игорь взял бланк протокола, устроился удобнее.

Один из сержантов подошел к репродуктору, повернул ручку.

Музыка была светла и печальна. Комнату наполнил реквием Моцарта.

Анатолий Ромов

БЕЗ ОСОБЫХ ПРИМЕТ

Фамилией «Ивановы» предки Бориса, ассирийцы [2], были обязаны казаку, выдававшему в конце прошлого века паспорт приехавшему на Кавказ прадеду. Прадед повторил свою фамилию трижды, но казаку сочетание «Бит-Иоанес» показалось слишком мудреным. Спросив: «Это по-нашему Иван, что ли?» — и не дождавшись ответа, казак записал: «Иванов». Прадед конечно же русского тогда не понимал. Так и появились в Тбилиси, в районе Авлабара, по-сегодняшнему в районе имени 26 бакинских комиссаров, ассирийцы Ивановы.

Борис был пятым ребенком в семье рабочего нефтебазы. Его возмужание, как и полагается, прошло все этапы, которые неизбежно сопровождают превращение подростка в мужчину, здесь, в Тбилиси, в Авлабаре. В четырнадцать он уже должен был сам зарабатывать себе на хлеб. Сначала пошел грузчиком на механический завод, потом там же стал давильщиком. Потом научился курить — чтобы суметь бросить. Пить — чтобы потом уже не брать в рот ни капли. И конечно, с тринадцати именно здесь, в Авлабаре, он смог подробно изучить все карточные игры, от «секи» и «деберца» до преферанса и покера. В четырнадцать знакомый цыган научил его запоминать рубашки карт, и ему показалось, что в карточной игре он достиг совершенства. Иногда он даже обыгрывал самого Ираклия Кутателадзе, своего лучшего друга. Но в пятнадцать, так же как и Ираклий, пройдя неизбежный этап карточного запоя, он внезапно совершенно охладел к картам. В восемнадцать Борис Иванов поступил на шоферские курсы, в двадцать один, после армии, стал милиционером-стажером.

В милицию он пошел не из-за каких-то высоких побуждений. Может быть, высокие побуждения появились потом, сначала же он просто искал работу, которая бы ему понравилась. Он умел водить машину, умел стрелять, был кандидатом в мастера спорта по боксу. Рано или поздно кто-то наверняка должен был посоветовать ему пойти в милицию. Первый такой совет он услышал от своего тренера. Так он пришел в городское УВД.

Начал он с того, что в составе специальной группы из трех человек ходил по Тбилиси и ловил карманников. Именно в это время Борис снова по-настоящему сблизился со своим бывшим одноклассником Ираклием Кутателадзе.

Борис работал водителем самосвала и готовился уйти в армию, когда Ираклий выбрал не такой уж престижный пищевой факультет Тбилисского политехнического института, поступить в который ему ничего не стоило. Все экзамены Кутателадзе сдал на пятерки. Но тем самым он отказался от блестящей карьеры «грузинского Ландау», которую ему прочили окружающие. Ни у кого не было сомнений, что Ираклий Кутателадзе будет поступать на математический в МГУ или МИФИ. Уже вернувшись из армии и поступив в милицию, Борис Иванов слышал от многих: «Испугался Ираклий, не поехал в Москву. А зря. С его головой он прошел бы в любой вуз». Но Борис знал — Ираклий конечно же не испугался. Он хорошо знал своего друга.

Потом, когда Ираклий Кутателадзе окончил институт с отличием и получил направление в Москву, в аспирантуру Тимирязевской академии, их пути как будто бы разошлись. Борис Иванов продолжал работать в Тбилиси и в конце концов стал заместителем начальника РОВД. Но вот все это пронеслось как сон. Пронеслось, и самого Бориса Иванова, уже майора милиции, выпускника Академии МВД, тоже перевели в Москву. До этого он приезжал в столицу только сдавать экзамены за заочный курс академии. Борис Иванов стал старшим оперуполномоченным ГУУР МВД СССР.

Странно, но с Ираклием Кутателадзе, который давно уже жил в Москве с женой Мананой и сыном Дато, Борис Иванов встречался после переезда в Москву довольно редко. Впрочем, в самой их дружбе ничего конечно же не изменилось. Просто обстоятельства не давали им встречаться чаще чем раз в месяц. Сначала Иванову надо было устроиться вместе с семьей — женой Лилей и трехлетним Геной. Нелегкой была и новая работа, на которой приходилось засиживаться до ночи и часто работать без выходных. Потом вдруг грянул гром: Лиля, не выдержав жизни в Москве, уехала внезапно вместе с сыном в Тбилиси. Сейчас, когда после переезда Иванова в Москву прошло пять лет, Ираклий Кутателадзе успел стать директором мясокомбината.

Прохоров

Из справки-характеристики на прокурора Главного следственного управления Прокуратуры СССР, следователя по особо важным делам, советника юстиции Прохорова Л. Г.:

«Прохоров Леонид Георгиевич, русский, уроженец гор. Вильянди Эстонской ССР. Образование — юридическое высшее. 42 года. Окончил факультет Томского университета. Работал сначала следователем, потом прокурором-криминалистом Кемеровской областной прокуратуры. После окончания курсов повышения квалификации работников прокуратуры и прохождения стажировки в следственной части Прокуратуры РСФСР в г. Москве переведен на должность прокурора-криминалиста в следственную часть ГСУ Прокуратуры СССР, г. Москва».

Теперь Иванову и Прохорову, раньше никогда не видевшим друг друга, предстояло работать вместе.

Кабинет Прохорова

Иванов следил, как Прохоров просматривает одну из папок следственного дела. Вот уже неделю они ежедневно встречаются здесь, в кабинете Прохорова, прокурора Главного следственного управления Прокуратуры СССР, следователя по особо важным делам. Собственно, пошел уже девятый день, с тех пор как убийство Садовникова свело их вместе. Обычно их встречи происходят вечером, к концу рабочего дня. Разглядывая собственное отражение в оконном стекле, Иванов усмехнулся: плохо. Когда у следователя и оперативника все идет хорошо, они так часто не встречаются. Если все идет хорошо, достаточно телефонного звонка. К собственному отражению Иванов привык и, привыкнув, считал его обычным, невыдающимся. В Москве, где он работал пятый год, он каждый раз разглядывал себя с досадой. Слиться, потеряться среди других в столице с такой внешностью трудно. Черные волосы, черные густые брови, нос «крючочком», резко очерченные губы, ямочка на подбородке. Ко всему этому общий оливковый подсвет лица и темно-карие, выпукло обозначенные глаза. Типичный «гость с юга». Единственное, что здесь, в Москве, после Тбилиси, стало обычным, ничем не выделяющимся, — фамилия.

Перед тем как приехать к Прохорову, Иванов два часа потратил на изучение сводок по преступлениям, совершенным в Москве за последние несколько суток. Этим — с тех пор как в их поле зрения попал убийца Садовникова, условно именуемый Кавказцем, — он вместе со своей группой занимался теперь ежедневно. Втроем они не только просматривали сводки, но и звонили на места, в районные и транспортные управления и отделения. Вместе они, то есть он, Линяев и Хорин, буквально прочесывали все случаи или попытки разбойного нападения с применением огнестрельного оружия. Их интересовали лица высокого роста с «южной» или «кавказской» внешностью, около тридцати лет, предпринимавшие такие попытки в последние дни в Москве. Кандидатуры возникали ежедневно, но при ближайшем рассмотрении каждый раз выяснялось, что след ложный.

вернуться

2

Ассирийцы — одна из народностей СССР. Самоназвание — атурая. В СССР живут в основном на Кавказе, а также в Москве и Ленинграде. Распространено также название ассирийцев — айсоры. Но оно неправильно.