— А куда мне еще было? С биографией такой? — зло спросил Матерый.
— Дела с наркотиками налаживать, — сказал Ярославцев. — Логически оправданный, последний этап. Губить души, как травушку выкашивать, грести сказочные барыши, становиться исчадием ада. И самое страшное — получилось бы у тебя… Хорошо, я удержал. Для людей хорошо, не для меня. Я ведь, прости за наивность, стремился научить тебя жить и поступать честно. Может, порой и вразрез с формальностями юридическими, но честно по внутренней сути. Чтобы и сам зарабатывал, и другим заработать давал, но главное — чтобы способствовал процветанию, не побоюсь обобщить, общества в целом. Но тебя не устраивал ограниченный, хотя и приличный, заработок. Ты хотел хапнуть побольше. А я, дурак, тебе верил… Не скажу чтобы очень, но на поводу у тебя шел… Внимал легендам и мифам об обреченных на гниение фондированных материалах, о контейнерах, якобы потерявшихся и запоздало, когда уже списаны, обнаружившихся… Многому другому. Врал ты искусно, доказательства приводил идеальные, аргументы конъюнктурные, хотя, начни я оправдываться ими перед коллегией по уголовным делам, был бы выставлен как жалкий лгун, оскорбляющий интеллект судей… Короче. Ныне со всеми благими намерениями я очутился коренным в одной упряжке с уголовным сбродом. А в общем-то… — добавил тихо, — признание твое — не открытие Фактура любопытна и в чем-то внезапна… Но да что она решает? Тем более под сенью начинаний наших много тебе подобных. Грешат они самодеятельностью и так же сводят счеты. Так что не с новостью ты явился, а с подтверждением известного вывода: надо бежать… Об этом мы уже как-то деликатно друг другу намекали.
— Я отдам тебе деньги. Всю твою долю, — сказал Матерый.
— Все зажуленное? — перевел Ярославцев. — Леша, да разве это главное? Жизнь мы с тобой профукали, а ее не компенсировать. Ты как убить-то смог? Ужель и не дрогнул?..
— А просто это, — Матерый поднял на него больные, искренние глаза. — Это в первый раз: то в жар, то в озноб… Да и чего оставалось? Не я, так они…
— А почему бы и меня заодно не…
— Думал. — Матерый опустил голову. — Но не ты ко мне ведешь, а я к тебе… Несправедливо.
— Гляди, а жизнь-то… страшненькая штука… Быт то есть, — сказал Ярославцев. — Ну да все равно — спасибо. И тебе я благодарен. Не смалодушничал, не смылся а пришел и рассказал. Пусть страх тобою двигал, поддержки ты искал, совета, как глубже в ил зарыться, но все же… Совет, кстати, я тебе когда-то дал. В шутку, но ее ты, по-моему, воспринял всерьез… Как, стоит уже домик на морском берегу? — Хмыкнул.
— Не пахнет там морем, — отрезал Матерый.
— Хорошо. Значит, в тайге. Но, как бы там ни было, туда не спеши. Паниковать не стоит. Нам надо завершить массу дел.
— То есть, ты считаешь, не все еще…
— Погоди. — Хозяин встал, прошел в коридор, настороженно прислушался. — Тише, жена спит… Я считаю, в бега подаваться — рано. Худо-бедно, но превентивные меры всяк по-своему мы продумали. Их надо попросту укрепить уже тем, что диктует ситуация конкретная. Спросишь, почему именно так рассуждаю? Потому что бежать — стыдно. Мы ведь феномен политический, хотя и с уголовным оттенком… А знаешь, в чем ошибка наша? Не верили мы в перемены, лгали себе: приближаем их, а сами отодвигали… А наступили перемены, мы — как символ всех прошлых заблуждений — и выявились. Лично же моя ошибка — не с теми дело начал, не то дело и не так. Теперь — реалии: есть бандиты — ты да я, пытающиеся избежать возмездия. Каким образом? Надо методично сжигать за собою мосты… Все не скроешь, но хотя бы масштабы…
— Сжигать! Огня не хватит! — вырвалось у Матерого.
— Да, — кивнул Ярославцев. — За каждым из нас тянется шлейф, сотканный из забытых нами мелочей, которым мы и внимания не уделяли. А Лев… знал тех, с кем мы встречались каждодневно. То есть умный следователь выйдет на нас обязательно. Но ошибки бывают и у умных. И счастье бывает у дураков… Улыбнется оно — езжай в свой домик на берег тайги спокойно и чинно, а я тоже что-нибудь себе придумаю. Новое, скажем, занятие. Но сначала закроем все точки, где Лева как-то фигурировал…
— Известные нам точки, — поправил Матерый. — Да, думал.
— Через Леву, — продолжил Ярославцев, — должны выйти на тебя. Наверняка без хитростей: пожалуют на место постоянной прописки… Соседа своего, надеюсь, завербовал?
— И сосед предупредит, и на другом месте жительства Ваня твой тебе стукнет, — усмехнулся Матерый.
— Вот и чудесно. А на даче как? Чисто?
— О даче знаешь только ты.
— Значит, будет с кого спросить… — Ярославцев рассмеялся — нервно, принужденно: щека еще долго подергивалась, словно в болезненном тике.
— Ну, а закрыть точки? — спросил Матерый. — Как? Подъехать и распорядиться об окончании работ? Кто послушает? Многие своего еще недобрали, многим просто понравилось…
— Перекроем кислород, — сказал Хозяин. — Не будет сырья, механизм застопорится. Не будет лазерных дисков и дешевых оригиналов, конец видеописателям. Не будет леса и кирпича, бросят шабашники пилы.
— Теперь они умные, сами источники найдут… в прогрессивные кооператоры подадутся, переродятся…
— Источники они найдут, — сказал Хозяин. — Но не сразу. А насчет кооперативов — вряд ли… Те, кто развращен воровством исходного сырья, трудностей искать не станет, на потери не пойдет. Их-то ты и пугнешь — боевичков, кстати, своих, каратистов привлеки: кому-то про закон напомнишь, благо юридически подкован; кого-то материала лишишь или базы… Надо пустить машину хотя бы на холостые обороты… Ясно?
— Теория, идеализм, — покривился Матерый. — Но да иного не дано. Скажи, — спросил, — а чего ты за привычное цепляешься? Семьей дорожишь? Но у тебя же все… прожитое, в золу обращенное. И семья, и работа… все. Тебе заново надо. Это мне — на покой. Потому что есть еще порох… И другой вопрос: ты ж как поп был, проповедуя идейность мероприятий наших… Неужто и впрямь в нее верил? Или просто утвердиться хотел, когда за бортом оказался и в одиночку за кораблем поплыл?
— Да не за бортом, — протянул Ярославцев раздраженно. — Вцепился, понимаешь, в сравнение… Просто меня разжаловали. И даже не столько люди, сколько обстоятельства.
— Ошибаешься, — возразил Матерый. — Разжалован — значит, шестерка, а шестерка все равно в колоде. А ты откололся. Напридумывал иллюзий и начал жить ими. Нас, сброд, призывал работать на государство! Причем нам — крохи, государству — куски. Мы не перечили, да, ты для нас олицетворял то, чему мы подчинялись беспрекословно с детства! И радовались, гордились даже, что такой дядя из партейных начальников нам патронирует. И оставался нам лишь обман — привычный, обыденный: соглашаясь с одним, втихую творить другое… А нынче ты тоже наш, уголовный, хоть и с завихрениями некоторыми… Потому долю тебе я верну. Долю, понял? За обман же — прости, если сможешь. Так воспитали… Как понял, призываешь ты в ил в последний момент уходить, чтобы, в нем будучи, дерьмом собственного страха преждевременно не захлебнуться? А не кажется, слишком велик риск? Нет? Тогда повинуюсь, лады. Ну, все. — Матерый встал. — Прощай — человек с будущим в прошлом. А в случае чего — связь через Ваньку-встаньку. И еще. Есть у меня оружие. Подарить пистолетик на память?
— Ну я же взрослый человек… — сказал Хозяин. — О чем ты? Какие пистолетики?
— Смотри. А то я как раз в свой ружпарк собираюсь. Мне, в отличие от тебя, пистолетики нужны, без них я — будто моллюск без ракушки. Хотя чушь это, моральная подстраховка…
— Хороши грезы… А три трупа — тоже грезы? — заметил Ярославцев. — Прощай, Леша… Если ты переселился в данную оболочку из флибустьера, то в следующей жизни быть тебе космическим пиратом. Каким бы лучезарным не явилось будущее. По крайней мере, место нам в нем найдется. Тебе уж — точно. Волк нужен стаду, он его санитар.
— Для выездной сессии это законспектируй, — буркнул Матерый. — Как обоснование высшей меры. Особый цинизм, скажет прокурор, ярая антиобщественная позиция, гнилая философия подсудимого дает мне полное право просить у суда… И так далее. Ну, пока!
…следует полагать, что Коржиков М. П. в сговоре с Вороновым А. М. многократно совершал угоны новых легковых автомобилей, которые после соответствующей фальсификации «возвращались» якобы по исполнении ремонтных работ хозяевам автотранспортных средств. Установлено место хранения и захоронения материала, предназначенного в лом. Обычно материал вывозится от гаража Воронова А. М. Коржиковым М. П. в крытом кузове автомобиля «ЗИЛ-130». предоставляемого по поддельным документам начальником РСУ-3.