Сергей Лукьяненко
Именем Земли
Центральный Штаб Сообщества – капитану крейсера «Рубеж».
Срочно. Секретно. Голубой шифр.
Файл распечатки 23-А:
Получением настоящего приказа немедленно вывести крейсер в двенадцатый планетарный сектор восьмой галактической зоны. 16 марта 38 09 17 единого времени ожидается прохождение в секторе конвоя Лотанского десанта. Конвой и охрану уничтожить.
Именем Земли.
Они разворачивались. В космосе нет веса, но остается масса, и двести тысяч тонн металла не затормозить мгновенно. Они разворачивались, и пальцы, вдавленные в клавиши форсажа двигателей, уже не могли ничем помочь. Неделю назад на далекой планете Лотан земной агент равнодушно взглянул на маршрутную карту конвоя. Три дня назад в Центральном штабе защиты Земли антенны грависвязи приняли его короткий доклад. Кто-то из офицеров сверился с компьютером и пожал плечами – на перехват успевал лишь один крейсер – «Рубеж». Возможно, он даже посоветовался с начальником штаба и тот с сожалением вздохнул. Но слишком несоизмеримы цены – крейсер, один из сотен, несущих патрульную службу, и набитый десантниками конвой врага. И их бросили в бой – в бой без надежды победить и без надежды выжить…
Они разворачивались. Вряд ли хоть половина людей в рубке понимали, что это значит. И уж точно не подозревали о происходящем сотни астронавтов на боевых постах корабля. В наушниках бились, мешая друг другу, их крики, просьбы, доклады…
– Главный пост, главный…
– Он уходит из сектора поражения, подбавьте же…
– Рубка, у нас плывет защита, до двух рентген в максимуме, ждем разрешения на эвакуацию…
– Главный пост…
– Да влепите же ему кто-нибудь, он в мертвой зоне!
– Почему молчит правый сектор?!
– Капитан, двигатели на пределе, можно ли снять форсаж?
– Главный пост…
– Правый сектор! Он же прет на тебя!
Виктор повернулся в кресле. Руки соскользнули с пульта, расслабились впервые после двухчасового бега по клавиатуре. Он посмотрел на первого помощника и поразился его позе: спокойной, отдыхающей, такой нелепой среди скорчившихся над пультами командиров… И поймал его взгляд.
Первый помощник тоже все понимал. Они разворачивались прямо под удар лотанского линкора, разворачивались правым бортом, ослепшим, оглохшим, онемевшим в самом начале боя, после сильнейшего радиационного удара. Если там, среди оплавленной брони и застывшей серыми буграми противопожарной пены, и остались орудия, ими уже некому было управлять. И ничего не оставалось, кроме как ждать, ждать те последние секунды, пока враг не выйдет на дистанцию абсолютного поражения и тот, неведомый ему лотанский капитан, не скажет в микрофон: «Всем бортовым – залп!»
– Мы же лезем под удар! – вдруг вскрикнул за спиной кто-то из штурманской группы.
И сразу же в наушниках наступила тишина – неестественная, нереальная… Один за другим люди отрывались от пультов, с пробуждающимся ужасом вглядывались в экраны. Там, среди немигающих, застывших звезд, разгоралась ослепительная точка – приближающийся линкор.
«Он пройдет мимо нас на расстоянии пяти-шести километров. И ударит при максимальном сближении. Элементарный прием, я поступил бы так же, – подумал Виктор. – Они давно поняли, что наш правый борт небоеспособен, и ждали только удобного момента…» На мгновение ему стало жалко – нет, не себя, и не корабль, и не идущий на смерть экипаж, – ему стало безумно жалко его крошечного шанса на победу, который они едва не использовали.
Они почти могли победить… Виктор закрыл глаза и поразился длящейся до сих пор тишине. Ему захотелось, чтобы эта тишина осталась до самого конца…
Корабль вздрогнул, и наушники взревели. Виктор дернулся в кресле, стягивая с головы гибкую дугу, наполненную чужими голосами. Но так и застыл, глядя на экран, где разваливалась, расползалась багровым шаром черточка вражеского линкора…
…Он шел по главному коридору, где уже включили гравитацию, и ненужные теперь магнитные ботинки звонко цокали по полу. Навстречу то и дело пробегали люди, неразличимые в жидком свете уцелевших ламп, громоздкие и неуклюжие от боевых скафандров. Несколько раз Виктора толкали, однажды даже сбили с ног, ругнувшись, помогли встать. Сзади беззвучной тенью шел первый помощник. Виктор терпел до тех пор, пока тот не втиснулся вместе с ним в узкую кабинку аварийного лифта.
– Карлос, ваше место в рубке.
– Как и ваше, капитан.
Корианец первый раз посмел ответить ему так дерзко. Его смуглое лицо с короткой бородкой оставалось, впрочем, почтительным, как и раньше.
– Карлос, в отсутствие меня, вашего капитана, вы должны быть в рубке.
– В боевой обстановке. Но бой кончился.
Да, бой кончился. Они победили.
Уже не оглядываясь на помощника, Виктор вышел из лифта. Здесь, на распределительной площадке правого сектора, по крайней мере было светло.
Два или три ремонтных робота стояли в углах, задрав в потолок наплечные прожекторы. Потолок, еще утром гладкий, сделался рифленым, а темные диски плафонов свисали с него на блестящих бронированных кабелях. Возле черных провалов транспортных коридоров медленно ворочались черепахообразные роботы-дезактиваторы. Кто-то из управляющих ими людей повернулся на звук открывающихся дверей, закричал: