Сделав шаг, она нажала на ручку задней двери. К ее изумлению, ручка поддалась, и она с недоверием толкнула дверь.
Дверь отворилась, и она оказалась в кухне, пустой и холодной. Здесь была плита, подобных которой Мелани никогда не видела раньше, по-видимому, пригодная как для готовки, так и для обогрева, выскобленный кухонный стол, ныне несколько заплесневевший от сырости, и несколько простых деревянных стульев.
Она нерешительно постояла на пороге и прислушалась, но в доме не послышалось ни звука. Похоже было, что тот, кто пользовался домом, отсутствовал в данный момент. Она вошла, но не стала закрывать за собой дверь – на всякий случай!
Борясь с желанием двигаться на цыпочках, она пересекла кухню и отворила дверь в дальнем конце. Дверь вела в коридор, который, как можно было догадаться, несмотря на темноту, шел через весь дом к передней двери. В конце коридора, возле входной двери, наверх поднималась лестница, а по обе стороны было несколько дверей.
Мелани почувствовала себя увереннее. Нигде не было признаков чьего-либо обитания, и она отворила дверь, находившуюся напротив входной двери кухни.
За нею оказалась столовая. Там стоял стол, покрытый толстым слоем пыли, несколько стульев и древний шкаф для посуды, набитый пыльными тарелками и чашками.
Еще одна дверь вела в некое подобие кабинета с книгами вдоль стен и столов, замечательно подходящего для работы над иллюстрациями. Еще одна комната очевидно была гостиной, где стоял старый гарнитур и несколько случайных столов и стульев.
Весь дом, если и наверху все было так же, казался обставленным в одной манере, и Мелани подумала: «Главное, что здесь необходимо, – это генеральная уборка». Ее настроение еще выше поднялось при этой мысли; если бы она задержалась в Кейрнсайде еще на некоторое время, она управилась бы со всем этим сама.
Она так была поглощена своими захватывающими размышлениями, что не услышала шагов на лестнице, покрытой истертым ковром, шагов человека, приблизившегося к двери гостиной и теперь наблюдавшего за ней с очевидным удивлением, а затем глубокий мужской голос произнес:
– Не могли бы вы объяснить мне, что вы здесь делаете?
Мелани чуть не свалилась, так велик был шок, и, обернувшись, увидела Шона Босуэла.
– Вы! – воскликнула она, не веря своим глазам. – Значит, это ваши следы я видела снаружи?
– Верно, – подтвердил он довольно мрачным тоном. – Но вы не ответили на мой вопрос. Я спросил вас, что вы здесь делаете!
Мелани поежилась под его пронзительным взглядом.
– Я – я хотела спросить у вас то же самое, – возразила она.
Глаза Босуэла сузились:
– Я спросил первым, – сказал он резким настойчивым тоном.
Мелани с трудом проглотила обиду.
– Ладно, хорошо. Я... я владелица этого дома. – Она поднесла руку к губам. – Ведь это Аконит, не так ли?
Был момент, когда ей показалось, что она все-таки ошиблась; в голову пришла отчаянная мысль, что она совершила ужасную ошибку и вторглась в чьи-то частные владения.
Но тут он медленно и ясно произнес:
– Да, мисс Стюарт, это Аконит. Но не вы здесь хозяйка. Владелец – я!
Глава третья
Мелани на мгновение лишилась речи и беспомощно уставилась на Босуэла, словно перед ней явился злой дух. Потом, справившись с растерянностью, она осторожно сказала:
– Я думаю, здесь произошла какая-то ошибка, мистер Босуэл. Ангус Кейрни был кузеном моей матери. Она была его единственной родственницей и поскольку она умерла, Аконит перешел ко мне.
Светлые глаза Босуэла прикрылись длинными черными ресницами – это была единственная женственная черта на его резком мужественном лице. Длинные бакенбарды достигали нижнего края челюсти, подчеркивая темный колорит внешности и придавая ему дополнительный оттенок властности. В ином платье его можно было бы легко отнести к другой эпохе, и Мелани явственно ощутила, что и в наше время Шон Босуэл устанавливает для себя законы сам.
– Понимаю, – произнес он. – Но кто сказал вам, что Аконит ваш?
– Как кто? Разумеется, поверенные.
– Какие поверенные? – его тон исключал уклонение от ответа с ее стороны, она почувствовала это и сказала:
– Макдугал и Прайс, конечно.
– А! – Он задумчиво поднес руку к подбородку. – Они встречались с вами в Лондоне?
– Да, мои поверенные.
Мелани спохватилась. Она позволила своему удивлению при виде его здесь ослабить ее решимость и теперь он просто пользовался этим, чтобы вытянуть из нее любую информацию. Расправив плечи, она потребовала:
– А теперь, думаю, вы расскажете мне, почему вы уверены, что Аконит принадлежит вам?
Босуэл поднял на нее светлые глаза, и ей стало слегка не по себе. Она не призналась бы, что боится его, но он беспокоил ее так, как не беспокоил ни один мужчина до сих пор. Такова уж была его позиция; она не могла предугадать, что он скажет или сделает в следующий момент, и это приводило ее в замешательство. Она всегда считала, что мужчинами достаточно легко управлять, но Шон Босуэл был другим.
– Ангус Кейрни был моим отцом, – сказал он, сузив глаза, взгляд которых сделался задумчивым.
Мелани сделала шаг назад.
– Что? – Она беспомощно потрясла головой. – Но... но поверенные! Им даже не было известно, что он был женат!
Шон Босуэл бросил на нее насмешливый взгляд.
– А он и не был женат, – сказал он неторопливо.
Мелани почувствовала, как жар заливает ее щеки при этих его словах, и нервно переплела пальцы. Она была уверена, что его радует ее замешательство, но это понимание не спасало ее от чувства унижения. Сжав губы, она пыталась найти какие-то слова, но против его утверждения нечего было возразить.
Несколько сжалившись, Босуэл отвел взгляд от зрелища ее конфуза и обвел глазами комнату. Пользуясь моментом, он взял сигару из коробки и раскурил ее, прежде чем подойти к окнам. Они были здесь закрыты ставнями, как и во всех комнатах нижнего этажа, но через щели можно было выглянуть наружу. Некоторое время он молча смотрел на снег, давая ей возможность собраться, и Мелани несколько пришла в себя. Тем не менее она с ужасом ждала момента, когда он повернется и нужно будет продолжить разговор.
Наконец он отвернулся от окна, и она снова ощутила на себе его взгляд. Мелани почувствовала, как ее охватывает ужасное впечатление собственной неполноценности и в первый раз пожалела, что не стала ждать Майкла, чтобы он сопровождал ее до Кейрнсайда.
Конечно же, такая ситуация никогда не создалась бы, если бы он был с нею. Он настоял бы, чтобы она провела необходимые расспросы и явилась бы официально, чтобы осмотреть место. Он никогда не одобрил бы импульсивное вторжение в чью бы то ни было частную жизнь. А она пока не имела понятия, какие старые эмоции разожгла, толкнув заднюю дверь Аконита.
– Ну так что? – спросил он наконец, выразительно разведя руками. – Что вы собираетесь делать дальше?
Мелани смотрела на него, крепко сжав губы, чтобы унять их дрожь.
– Я... я... о, я не знаю, – сказала она, понурив голову. – Я... я не чувствую больше, что у меня есть право на это имение!
Его холодные глаза сузились.
– В чем же тогда дело, мисс Стюарт! Избавьте меня от произнесения банальностей! Я, пожалуй, вижу, что потряс ваши замыслы до самого основания, но не позволяйте, чтобы это повлияло на ваши суждения. Я уверен, что Макдугал и Прайс согласятся со мной в конце концов!
Мелани прикусила губу.
– Ваш... ваш отец оставил завещание.
– Я догадываюсь об этом. Но я считаю, что оно было сделано раньше, значительно раньше.