Потому что знаю, что ее начальник всем поначалу предлагает поработать барменом, а потом уговаривает их выступать на сцене.
Вот только я этого не хочу. И не собираюсь смотреть, как моя сестра делает это каждую ночь.
Это тело только мое. Оно принадлежит мне, и лишь мне решать, кому его демонстрировать. Так что останусь в баре «Земляне». Спасибо.
– Меня вполне устраивает моя работа, – говорю я. – На ней я и останусь.
Кэм вздыхает.
– Хорошо, – сестра сдается. – Просто будь готова к тому, что все получится не так, как тебе хочется.
Это уже случилось, ведь мы с Коулом переехали в дом его отца.
Я обхожу ее, чтобы достать лимонад из холодильника, и вдруг слышу нарастающий гул двигателя. Замерев, я поворачиваюсь к окну и вижу, как черный пикап останавливается на подъездной дорожке. Тот же «шевроле шайенн» семьдесят первого года, на котором я ехала из кинотеатра в полицейский участок, чтобы вызволить Коула.
Сердце начинает колотиться в груди, но я игнорирую его и быстро закрываю холодильник.
– Отец Коула приехал, – говорю я, а затем хватаю со столешницы сумку сестры и протягиваю ей. – Тебе пора уходить.
– Почему?
– Потому что это не мой дом, – объясняю я и подталкиваю ее к задней двери, расположенной рядом с прачечной. – Дай мне хотя бы недельку, прежде чем я начну знакомить его со своими друзьями.
– Но я – твоя сестра.
До нас доносится хлопок закрывшейся автомобильной двери.
И я еще сильнее начинаю толкать Кэм в спину, но она упирается пятками в пол.
– И не вздумай что-то скрывать от меня, – говорит она. – Я не позволю, чтобы какой-то пузатый извращенец средних лет, который с радостью предоставил комнату в своем доме паре сексуальных подростков, начал требовать от тебя не только денег.
– Заткнись, – шиплю я, но не могу удержаться от смешка.
Он совершенно не похож на пузатого мужчину средних лет или извращенца. Ну, или мне так кажется.
Сестра поворачивается ко мне и игриво тычет меня в живот.
– Ну же, милая, – говорит она низким, хриплым голосом. А затем пытается обнять меня как можно более соблазнительно. – Пора отработать арендную плату, детка.
– Заткнись! – громким шепотом прошу я, стараясь не рассмеяться и при этом вытолкнуть ее с кухни. – Боже, ты просто невозможна. Убирайся отсюда!
– Не бойся меня, – продолжает она все тем же голосом жуткого старикашки и, облизнув губы, тянется ко мне за поцелуем. – Маленькие девочки должны заботиться о своих папочках.
Дразнясь, сестра пихает меня своим воображаемым пивным животом, который пытается изобразить своей тонкой талией.
– Ну хватит! – пылая от смущения, молю я.
Она проводит руками по моим бедрам и лишь усмехается моим попыткам вытолкнуть ее из кухни.
Но затем внезапно замирает, а ее лицо вытягивается, когда она замечает что-то – или кого-то – за моей спиной.
Я на мгновение прикрываю глаза. Великолепно.
Обернувшись, я вижу отца Коула, который стоит в прихожей, между гостиной и кухней, не сводя с нас взгляда. При виде его по телу вновь начинает расходиться жар.
Я слышу, как сестра вздыхает, и, отодвинувшись от нее, прочищаю горло. Думаю, он ничего не слышал. Вернее, надеюсь на это.
Пайк переводит взгляд с меня на сестру, но затем вновь возвращается ко мне. Его короткие волосы слегка растрепаны, пот от тяжелой работы проступает на одежде, а на подбородке виднеется пятичасовая щетина. Черные рисунки украшают его загорелые предплечья, которые напряжены оттого, что он сжимает в руках пояс с инструментами и ланч-бокс.
Сделав глубокий вдох, отец Коула заходит на кухню и кладет вещи на островок.
– Вы переехали? – проведя рукой по волосам, спрашивает он.
– Ага, – киваю я. – То есть да.
С сердцем снова творится что-то непонятное, и кажется, будто оно дрейфует в океанских волнах в груди, поэтому так трудно собраться с мыслями. Так что я снова киваю и моргаю, пока моя сестра не встает рядом со мной, возвращая меня к действительности.
– Пайк, простите, мистер Лоусон, – поправляюсь я, – это моя сестра Кэм. – Я показываю на нее. – Она уже уходит.
Он переводит взгляд на нее.
– Привет.
А затем, к моему удивлению, его взгляд снова на мгновение возвращается ко мне, прежде чем он замечает стопку писем на кухонной тумбе и начинает просматривать их, словно нас тут и нет.