По ходу дела влюбленный нарратор замышляет роман обо всем происходящем, происшедшем и вымышленном, морской роман, роман о путешествиях, американский роман, поскольку выпито немереное количество виски. История продолжается. Ближе к финалу яхта сгорела. В финале была куплена новая.
Из произведений Симоны де Бовуар (о которой нашему читателю известен ее гражданский брак с Сартром и зачитанный феминистками трактат "Второй пол") составители "Гербария" отчего-то выбрали маленькую повесть "Прелестные картинки" (1966). Растянутые при составлении макета на 300 с лишним страниц "Прелестные картинки" выглядят как букварь - шрифт получился не то для детей, не то для слабовидящих. Объяснить столь неэкономное использование бумаги, помимо особых внутрииздательских интриг, может только патологическое стремление к симметрии: повесть Симоны де Бовуар во многих отношениях кажется вывернутым наизнанку "Моряком".
Героиня Дюрас, презрев условности света, отправляется в беззаботное плавание. Героиня Симоны де Бовуар - плоть от плоти порождение буржуазного мира - с упорством крота пытается докопаться до настоящего, но выхода не находит, увязнув по уши в экзистенциальных терзаниях. В одном случае вымысел выручает, в другом - приводит в отчаяние.
Газеты лгут.
Рабочие голодают.
Моряка нигде нет, потому что не может быть никогда.
Добавьте еще работу в рекламном агентстве - известно, к какому восприятию реальности приводят подобные вещи. Но главное не в этом. С ранней юности утратив вкус к жизни, героиня "Прелестных картинок" принципиально не пьет. А ей на протяжении всей повести принципиально и настойчиво предлагают. И не что-нибудь, а исключительно виски:
" - Виски?
- Нет, спасибо. - У нее комок в горле...
- Фруктового сока?
- С удовольствием".
Два романа многократно переводившейся на русский язык Франсуазы Саган в этом смысле тоже подобраны весьма удачно. "Синяки на душе" - смесь дневника и лирической, тихой, малоправдоподобной истории - не обходятся без самоидентификации, и в немного странном переводе А.Борисовой это звучит так: "рядом с моим "феррари".., со стаканами виски и всей моей беспорядочной жизнью было бы весьма экстравагантно, если бы кто-то отнесся ко мне с уважением". А уж юное создание из "Смутной улыбки" хлещет заветную американскую жидкость non-stop, избавляясь от комплексов, щемящей тоски и безнадежной любви к престарелому казанове:
"У вас грустный вид, - заметила Франсуаза, улыбаясь. - Налить вам еще виски?
- Спасибо.
- У Доминики уже репутация пьяницы. - сказал Бертран. - И знаете почему?.. Верхняя губа у нее коротковата; когда она пьет, прикрыв глаза, на лице появляется проникновенное выражение, не имеющее отношение к виски".
Удивляться тут, разумеется, нечему - ведь что же еще было пить в 50-70-е? Но речь не об этом, а о том, что есть категория текстов, которые по прошествии нескольких лет склонны превращаться в гербарий. Их объединяет не так уж и многое. Но когда без культового хемингуэевского напитка роман не пишется, а сюжет не вяжется, следует слегка прикрыть глаза, ощутить на языке неприятный вкус ускользающего настоящего и безнадежной любви - слегка женственный, слегка циничный, слегка сентиментальный.
И не имеющий никакого отношения к виски.