— Как твоя нога?
— Все время болит.
— Это ничего, — сказал тот, что правил. — Будешь перевязывать ее и держать в чистоте, так она заживет сама собой.
Он теперь правил на запад, чтобы переждать день в зарослях манглий на Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийти лодка.
— Все у тебя пройдет.
— Не знаю, — сказал негр. — Болит очень сильно.
— Когда мы доберемся до места, я сделаю все, что нужно, — сказал он ему. — Ты не опасно ранен. Нечего тебе расстраиваться.
— Я ранен, — сказал негр. — Я никогда еще не был ранен. Как я ни ранен, все равно это опасно.
— Ты просто испугался.
— Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночь трясло.
Негр продолжал ворчать и наконец, не утерпев, снял повязку, чтобы посмотреть на рану.
— Оставь в покое, — сказал ему тот, что правил. Негр лежал в кокпите на полу, а вокруг были повсюду навалены похожие на окорока мешки с ящиками вина. Он расчистил себе среди них место, чтобы лечь. При каждом его движении в мешках звенело разбитое стекло и разносился запах спиртного. Вокруг все было залито вином. Тот, что правил, теперь держал прямо на Вуман-Ки. Теперь он все ясно видел.
— Болит, — сказал негр. — Болит все сильнее и сильнее.
— Мне тебя очень жаль, Уэсли, — сказал тот, что правил. — Но я не могу отойти от штурвала.
— Для вас что человек, что собака, все равно, — сказал негр. Он начинал злиться. Но тому все еще было жаль его.
— Я сделаю так, что тебе станет легче, Уэсли, — сказал он. — Полежи пока спокойно.
— Вам все равно, что бы с человеком ни случилось, — сказал негр. — В вас ничего человеческого нет.
— Я сделаю все, что нужно, — сказал тот, что правил. — Ты только лежи спокойно.
— Ничего вы мне не сделаете, — сказал негр. Тот, что правил, — его звали Гарри Морган, — ничего не ответил потому, что ему нравился этот негр, а тут только и можно было, что ударить его, а ударить его он не мог. Негр продолжал болтать.
— Почему мы не остановились, когда те начали стрелять?
Гарри не отвечал.
— Разве человеческая жизнь не дороже груза спиртного?
Гарри сосредоточенно смотрел на штурвал.
— Нам нужно было сразу остановиться, и пусть бы они забрали груз.
— Нет, — сказал Гарри. — Они бы забрали и груз и лодку, а мы бы сели в тюрьму.
— Я тюрьмы не боюсь, — сказал негр. — А вот ранили меня зачем?
Теперь он уже раздражал Гарри, и Гарри устал слушать его болтовню.
— Черт подери, кто из нас тяжелее ранен? — спросил он, — Ты или я?
— Вы ранены тяжелее, — сказал негр. — Но я еще никогда не был ранен. Я не собирался быть раненным. Я не нанимался быть раненным. Я не хочу быть раненным.
— Успокойся, Уэсли, — ответил ему Гарри. — Тебе только хуже станет, если ты будешь столько болтать.
Они уже приближались к острову. Они шли в кольце отмелей, и вода так сверкала на солнце, что слепила глаза.
— Зачем теперь возить спиртное? — говорил он. — Сухой закон отменен. Кому нужна вся эта контрабанда? Почему не возят вино пароходом?
Гарри, сидя у штурвала, не отрываясь смотрел вперед.
— Почему люди не могут жить прилично и честно и зарабатывать приличным и честным трудом?
Гарри видел блестящую рябь у берега, хотя самый берег ему мешало видеть солнце, и он вовремя направил лодку в пролив. Он круто повернул штурвал одной рукой, и берег раздался в обе стороны, и он медленно подвел лодку к зарослям манглий. Он дал задний ход и выключил оба мотора.
— Бросить якорь я могу, — сказал он. — Но я не смогу поднять якорь.
— Я даже шевельнуться не могу, — сказал негр.
— Да, черт подери, ты совсем плох, — ответил ему Гарри.
Нелегким делом было для него вытащить, поднять и бросить в воду небольшой якорь, но он справился с этим и довольно долго травил канат, и наконец лодка закачалась среди манглий, так что ветки лезли прямо в кокпит. Тогда он снова спустился в кокпит. Черт знает что здесь творится, подумал он.
Всю ночь, после того как он перевязал рану негру, а негр забинтовал ему руку, он сидел у штурвала, следя за компасом, а когда рассвело, он увидел, что негр лежит на полу среди мешков, но тогда он следил за волной и за компасом и искал впереди маяк Сэнд-Ки и не приглядывался к тому, как обстоит дело. А дело обстояло плохо.
Негр лежал посреди груды мешков, вытянув вверх ногу. В корпусе было восемь пробоин от пуль, расщепивших доски. Стекло щитка было разбито. Он не знал, много ли товара погибло, и там, куда не натекла кровь негра, натекла его собственная кровь. Но что было для него хуже всего в эту минуту, это запах спиртного. Все кругом было пропитано им. Лодка теперь спокойно стояла среди манглий, но Гарри не мог отделаться от ощущения качки, всю ночь трепавшей их в заливе.