— Вот он.
У Эдди вид был неважный. Он и всегда-то не слишком хорош по утрам, но сейчас у него вид был совсем неважный.
— Ты где был? — спросил я его.
— Лежал на полу.
— Вы видели? — спросил его Джонсон.
— Не говорите об этом, мистер Джонсон, — сказал ему Эдди. — Мне тошно даже вспоминать об этом.
— Выпить вам надо, — ответил Джонсон. Потом он сказал мне: — Ну как, выйдем сегодня?
— Зависит от вас.
— Какая будет погода?
— Такая же, как вчера. Может быть, даже лучше.
— Так давайте выйдем.
— Ладно, как только принесут наживку. Мы уже три недели возили этого молодчика на рыбную ловлю, и я пока не видел от него ни цента, кроме сотни долларов, которые он мне дал еще до переезда на Кубу, чтобы уплатить консулу, получить разрешение на выход из порта, запасти бензину и кой-какой еды. Мы уговорились по тридцать пять долларов в день, рыболовная снасть моя. Он ночевал в отеле и каждое утро приходил на пристань. Устроил мне это дело Эдди, так что пришлось и его взять с собой. Я платил ему четыре доллара в день.
— Мне надо запасти бензину, — сказал я Джонсону.
— Ну что ж.
— На это нужны деньги.
— Сколько?
— Галлон стоит двадцать восемь центов. Надо галлонов сорок, не меньше. Это будет одиннадцать двадцать.
Он вынул пятнадцать долларов.
— Может, остальные засчитаем за пиво и лед? — спросил я.
— Превосходно, — сказал он. — Пусть это идет в счет моего долга.
Я подумал, что три недели — срок не маленький, но если ему вообще можно верить, то не все ли равно, в конце концов. Конечно, лучше бы рассчитываться каждую неделю. Но мне случалось и месяц возить в долг и потом все получать сполна. Это была моя ошибка, но сначала я всегда соглашался ждать, на радостях, что случился клиент. Только последние дни я начал беспокоиться, но не стал ничего говорить, боясь, как бы он не рассердился. Если ему вообще можно верить, так чем дольше он будет ездить, тем лучше.
— Бутылку пива? — спросил он, вскрывая ящик,
— Нет, спасибо.
Тут как раз показался на пристани негр, который наживлял нам удочки, и я сказал Эдди, чтоб он приготовился отчаливать.
Негр с наживкой вошел в лодку, и мы отчалили и пошли к выходу из гавани, а негр стал насаживать макрелей на крючки: он вставлял им крючок в рот, пропускал его под жабрами, вспарывая бок, и, проткнув туловище насквозь, выводил крючок наружу, потом завязывал рот, прижав его к проволочному поводку, и накрепко привязывал крючок, так чтоб он не выскальзывал, и наживка двигалась плавно, не вертясь.
Это был самый настоящий черный негр, подтянутый и мрачный, с голубым амулетом на шее под рубашкой и в старой соломенной шляпе. На лодке он больше всего любил спать и читать газеты. Но он был проворный и хорошо умел наживлять удочки.
— Разве вы сами не умеете наживлять, капитан? — спросил меня Джонсон.
— Умею, сэр.
— Зачем же вы берете негра?
— Когда пойдет крупная рыба, тогда увидите, — ответил я ему.
— А что?
— Негр делает это проворнее, чем я.
— А Эдди не может это делать?
— Нет, сэр.
— По-моему, это лишний расход. — Он платил негру доллар в день, и негр каждый вечер ходил танцевать румбу. Я видел, что его уже клонит ко сну.
— Без негра не обойтись, — сказал я.
Тем временем мы уже миновали смаки, стоявшие на якоре против Кабаньяс, и рыбачьи ялики, бросившие якорь, чтобы ловить рыбу с каменистого дна у форта Морро, и я повел лодку туда, где чернел Мексиканский залив. Эдди достал два больших поплавка, а негр наживил три удочки.
Гольфстрим подходил к самому мелководью, и когда мы приблизились, вода казалась почти фиолетовой в частых водоворотах. Дул легкий восточный ветер, и мы вспугнули много летучих рыб, знаете, таких больших, с черными крыльями: они когда взлетают — точь-в-точь самолет на картинке, изображающей трансатлантический перелет Линдберга.
Эти большие летучие рыбы — самый верный признак. Всюду, насколько хватало глаз, виднелись кучки тех желтоватых водорослей, которые показывают, что главное течение проходит на большой глубине; а впереди над стаей мелких тунцов кружились птицы. Видно было, как тунцы выпрыгивают из воды: маленькие, не больше двух-трех фунтов весу.
— Теперь можете закидывать, — сказал я Джонсону.
Он надел на себя пояс и закинул самую большую удочку с катушкой Гарди на шестьсот ярдов лесы в тридцать шесть нитей. Я оглянулся и увидел, что наживка спокойно плывет сзади, чуть покачиваясь на волнах, а оба поплавка подпрыгивают и ныряют. Мы шли с нужной скоростью, и я направил лодку к главной струе Гольфстрима.