Осмотрев в бинокль поле перед озером и, видимо, убедившись, что в нем никого нет, мужик вышел на протоку, к тропе. Ни ружья, ни дичи у него с собой не было. Лицо его показалось Ивану знакомым. Где-то он уже видел и эту одутловатость щек, и массивную, почти круглую, фигуру. «Так это ж козлятник прошлогодний! – сразу всплыл перед мысленным взором Ивана тот зимний привал браконьеров, пославших его на три буквы. – Вот и свиделись, как я и говорил, – с удовлетворением отметил он. – Круглая земля-то…»
Когда «охотник» скрылся за береговым урезом камыша, Иван тихо вышел из своего укрытия и, оглядываясь, побрел в озеро. «Лодку этот шустряк наверняка на глубине оставил, – размышлял он, – без болотных сапог до нее не доберешься, придется в керзачах хлебать воду. – Иван шел по четким следам с характерным рисунком рифленых подошв. – Ничего. Сейчас тепло, высушусь, а этого наглеца проучим». – Под ногами забулькала вода. Еще несколько шагов – и она поднялась к самому верху голяшек, но за изгибом протоки Иван увидел нос деревянной лодки и пошел к ней напрямую. Холодная, почти жгучая жижа полилась в сапоги, но не остановила его. В лодке лежало ружье, рядом – небольшой чемоданчик с патронами, чучела, настрелянные утки…
Иван ухватился за носовую цепь и потянул лодку к берегу. Сапоги почти полностью утонули в няше и едва не соскользнули с ног. Выдергивая их с особой изворотливостью, немалым усилием, он кое-как выбрался на сухое место. Взяв из лодки ружье, несколько патронов и пару уток, Иван стал осторожно выходить из тростников.
Лихого «охотника» он увидел у самой пристани и засвистел. Тот оглянулся. Из-за дальности расстояния выражение лица браконьера не угадывалось, но Иван предположил, что оно скривилось от мгновенного испуга и удивления. Тем более что навстречу ему вышел из-за ближних камышей Паша.
Убегать этому грузному, плотно одетому, человеку было бесполезно, и он затоптался на месте, оглядываясь то на Пашу, то на Ивана с ружьем в руках. «Заиграло очко! – Иван усмехнулся. – Это не втроем против одного безоружного…»
Паша уже кричал что-то, возбужденно размахивая руками.
– Что за шутки, мужики? – услышал Иван, когда подошел поближе. – С какого перепоя вы забираете ружье?
Иван полез во внутренний карман куртки и достал удостоверение общественного охотинспектора.
– А теперь вы покажите свои документы, – попросил он.
– Документы в озеро не беру – все в машине. И разрешение на весенний отстрел селезней там же. – Охотник смотрел куда-то вдаль.
Иван оглянулся и увидел вывернувшуюся из-за дальнего леса оранжевую легковушку.
– Подождем вашу машину и разберемся, – спокойно заявил он, закидывая изъятое ружье за спину. – Тем более что мы уже встречались при сомнительных обстоятельствах.
Мужик скользнул взглядом по лицу Ивана и отвернулся.
– Возможно, но я не помню.
– В прошлом году у Алексеевских тальников, тогда вас было трое, и косуля отстреленная лежала под пологом. Ты меня на три буквы послал.
Снова быстрый взгляд на Ивана.
– Путаешь ты что-то – не было со мной такого.
– Оставить бы тебя здесь, под лавдой! – со злом выкрикнул Паша. – И концы в воду.
– Не заговаривайся, мужик, – покосился на него незнакомец, – как бы не пришлось отвечать.
– Грозить еще тут будет! – Паша был настроен агрессивно. – Отпинаем вот сейчас как следует и скажем, что ты первым задрался – свидетелей-то нету.
Тот усмехнулся, кивнул в сторону машины, остановившейся у леса:
– А вон они, свидетели.
Чтобы осадить разошедшегося Пашу, готового и впрямь полезть в драку, Иван заметил спокойно:
– Не торопятся твои приятели на выручку, ждут чего-то.
– Сыро здесь – вот и осторожничают. Надо к ним идти.
Иван понял его хитринку: «На поддержку надеется, ловкач, но я не дам тебе такого шанса».
– Идите, – кивнул он в сторону леса, – нам торопиться некуда, подождем.
– Ружье верните. – Браконьер потянул руку к Ивану.
– Принесете нужные документы – вернем, а если их не будет, сдам все в контору – там разберутся.
– Какую еще контору?! – В глазах чужака полыхнуло зло.
– В нашу, Камышинскую, а там – куда и повыше.
– Ладно. – Незнакомец сплюнул. – Вы еще пожалеете об этом.
– А мы, елкин кот, нежалостливые, – ввернул свое Паша.
На том они и расстались.
Глубокой ночью стала жеребиться молодая кобыла: Ивану сообщил об этом сторож, подняв его с постели. Роды шли тяжело, и озабоченный Иван бился возле нее, помогая выходу жеребенка. Он вспотел, мокрые его волосы темными прядями спадали на лоб, мешая глядеть, и ему приходилось откидывать их назад движением головы. Рядом хлопотала и молодая ветеренарша, недавняя студентка, ставила утомленной лошади уколы, и видно было, как она волнуется. Юра Рогов помогал ей.