Не признаю себя придателем («при» на «пре»), остаюсь верным и любящим внуком!
Пятница, 13-е, подписано:
Раска... и... ва... ю... щийся за письменным столом Фатик Мегарон Джарси по прозвищу Бешеный Топор (ненавижу!).
P.S.
Пользуешься ли ты теми шерстяными носками («о» зачеркнуто, вписано «а», снова зачеркнуто «а», вписано «о»), что я передал тебе с оказией?»
Деньги, почет и слава, какая, однако, брехня! Впрочем, уверен, дедушка примет это за чистую монету. Главное, чтобы у него отлегло от сердца. Надо было еще вписать, что напоследок я завоюю себе королевство, усядусь на трон и напялю корону. Яханный фонарь!
Про топор я умолчал. Ничего, если дело увенчается успехом, попытаюсь заказать кузнецу дубликат и верну его в клан: если верно притравить металл кислотой, нанести руны, которые я помню, как свои пять пальцев, то от настоящего топора будет не отличить. Обман, конечно, еще тот, но и я не прежний простодушный варвар, а ложь во спасение – она всегда во благо.
Я свернул письмо конвертом и запечатал воском. Отправлю вместе с карликовой почтой, их дилижансы (нормального размера) добираются даже к нам захолустье.
Близился вечер. Однако, где же Джабар?
Я выглянул в окно, и чуть не проглотил язык. По двору в сопровождении нескольких темных личностей вышагивал... альбинос.
Ах ты ж гребаный ты нахрен!
Значит, шорох не примерещился Джабару. Или какой-то резвый шпик все-таки выследил нас от самой виллы.
А как же вражда меж Гильдией и Охотниками?
Выглядывать в окно было ошибкой. Имперский смертоносец оказался натаскан в областях, сопредельных с магией. Чтение мыслей, эмпатия, и все подобное, плюс гипноз. Он сразу уловил, что на него смотрят, и запрокинул голову, пригвоздив меня к полу взглядом кроваво-красного глаза.
Это был Сколдинг Фрей. Его лицо наискось перепахала вздутая полоса багрового ожога. В правой глазнице царила полночь. Глаз... вытек, нижнее веко скукожилось, верхнее Фрей, кажется, срезал.
Взмахнув рукой, смертоносец что-то сказал и встряхнул опаленными волосами.
Наверное, предавал меня анафеме.
Я быстро зажмурился и отпрянул от окна, показав Фрею нужный палец.
Гритт!
В этот миг снаружи начали деятельно ковыряться в замке.
Обложили, сволочи...
– Тревога!
Я подхватил оба меча, и, пока раздумывал, опрокидывать ли стол для баррикады, рядом оказались мои эльфы. Да уж, их нельзя назвать сонными тетерями. Скорее, они как пантеры, которые в обычное время движутся медленно и грациозно, экономя силы для стремительной охоты. Виджи оказалась на шаг впереди, наполовину закрыв меня своим телом; клинок ярко блеснул в ее руке.
Эй, эй, куда это годится?
Я скользнул в сторону, и тут дверь распахнулась.
– Три звезды-ы-ы!
– Джабар!
В проеме с отмычкой в руке застыл мой приятель: волосы взбиты, на щеке царапины, ворот шелковой блузы надорван, забрызган кровью.
– Быстро. Вещи. За мной!
Эльфам не потребовалось повторять дважды. Они собрались за считанные секунды, даже не растрепав волосы. Вещевые мешки в одной руке, обнаженные мечи – в другой, ножны на перевязи – за спиной. Мы гурьбой вывалились в коридор, и уже навострились бежать, когда Моргана осенило:
– Стойте, а гном?
Гритт, как же я мог забыть о напарнике?
Из кладовки, где заперся Олник, доносилось посапывание. Сукин сын угомонился и заснул. Я дернул ручку – заперто!
– Олник, вставай! Горим!
Никакого результата. Спящий гном – это пятая стихия, стихия абсолютного спокойствия. Если есть что-то более спокойное, чем спящий гном, так это – пьяный спящий гном, поверьте, я знаю.
Ну что ты будешь делать! Его Величество Трезвость начал ковырять отмычкой в замке.
– Едрическая сила, изнутри вставлен ключ! Буди этого придурка, у нас нет времени!
Я заколотил по двери каблуком:
– Олник, в городе чума, в кладовке крысы, к тебе приехала твоя мамочка!
С тем же успехом я мог обращаться к дорожному камню.
– Святые небеса! – возопил Джабар. – Что он себе думает, этот идиот?
– Он не думает, он спит, – простонал я. – На нем можно зерно молотить, не проснется.
У Джабара вытянулось лицо:
– Нас вот-вот накроют, грош цена будет тогда всем моим потугам, понимаешь, Фатик?
Это я понимал.