Я покрылся холодным потом. Когда в глазах прояснилось, я обнаружил, что стою, тяжело опираясь на стол, а мое тело бьет мелкая дрожь. Пожалуй, тон письма и дурацкие покаяния в стиле бывалого мастера воровской гильдии я пережил бы спокойно, если бы не приписка. Дедушка! Несчастный дедушка! Весть о фамильном топоре, который я якобы пропил (Гритт, а ведь я в самом деле пропил свой топор!), сведет его в могилу!
Письмо, скорее всего, уже на пол пути к горам Джарси, коротышки не медлят с доставкой корреспонденции. Фургончики у них прочные, и лошадки выносливые. О-ох-х...
Я молча разорвал бумагу пополам, потом еще три раза пополам, скомкал обрывки, скатал из них в ладони шарик и бросил на стол.
«Гадские чернила» для составления липовых купчих, мог же догадаться, идиот!
За столом царило молчание. Взгляды, естественно, протыкали мне спину. Что там со вторым письмом, к чему Джабар упомянул мои штаны?
«Дорогой Фатик, ежели ты думаешь, что тебе пишет новый глава Ночной Гильдии, здорово же ты ошибаешься. Нет, сначала-то все прошло гладко, а вот потом меня сковырнули и так намылили шею, что до сих пор сидеть не могу... Слушай сюда, и слушай внимательно: Мегасиндикат обанкротился и с потрохами запродан Империи Фаленора. Теперь вся Харашта по шею в дерьме, а твой белобрысый приятель всем заправляет. Синдики у него на подхвате, а кто рыпался – те давно кормят рыбок. В городе комендантский час. Сам я в розыске, как твой подельник. Нашей обожаемой Гильдией управляет коллегия прихвостней, другие гильдии – Маги, Убийцы, даже Охотники – все у Фрея в кулаке и напуганы так, что не успевают менять подштанники, а ведь они не пальцем деланы и юбок не носят.
Белобрысый злыдничает, сволочь! Он маг, или что-то вроде того, ходят слухи, что он имперский смертоносец. Один хрен, кто он, но дел натворил – лопатой не разгребешь. Долго рассказывать, но он кровожадный подонок, и запросто умеет убеждать.
Чтобы продолжить нашу творческую деятельность на благо простых горожан и не лишиться голов, всем гильдиям велено способствовать в поимке твоих эльфов и тебя лично. Нужен перевод? По вашим следам посланы своры отборных головорезов, воров и опытных убийц, даже орги Митризена вписались, и еще люди Синдиката вас ищут. Всем вы нужны, никто вас не любит. Скажи спасибо, что я успел снарядить кровожадных господ по ложному следу: шкипер Мокли, хе-хе, лично слышал, как ты, сходя в Текно, бормотал в горячечном бреду: «К Ближнему перевалу! К Ближнему перевалу, раздери мою задницу акула!». Обман раскроется быстро, но время у вас есть. Не спрашивай, как я вас отыскал (Мельнику наше с кисточкой!), но раз отыскал я – рано или поздно отыщут другие.
Засим прощаюсь. Подпись: глава Ночной Гильдии Харашты в изгнании, Джабар по прозвищу «Благородный», бесславно знаменитый олух и король всех болванов. Честь имею.
P.S.
Эльфов под мышку и – драпайте, тупицы!»
Письмо само свернулось в трубку в моих руках.
В кризисной ситуации нужно как можно глубже дышать. Так говорил мой мозгоправ, третий, которого я так и не выкинул из окна. Я всего лишь подбил ему глаз, когда он предложил мне не бояться мечтать и не сдерживать свои фантазии. Они, дескать, сделают меня свободнее. Жаль, я не решился прирезать болвана. Это была фантазия номер раз.
Я продышался и кинул письмо Джабара эльфийке. По выражению моего лица она поняла, что случилось нечто серьезное. Квакни-как-там-его склонился над ее плечом.
– С тебя три реала, – терпеливо сказал Кривошлеп. Я сделал ему знак подождать.
Раз Джабар не может оплатить доставку писем, дела у него обстоят хуже некуда. Черт, вляпался сам, да еще вляпал приятеля! Ладно, Джабар ушлый малый, он выберется, не впервой.
Виджи не успела закончить чтение: грохоча сапогами, в зал ворвался Мельник, позади которого маячил парнишка-скотник. Физиономия трактирщика была лиловой, вполне гармонируя с цветом нашей скатерки.
– Фатик, – хрипло проговорил он, хватаясь за сердце, – расселся тут, чаи гоняешь! А там... Все ваши лошади сдохли... Кто-то отравил их, яханный фонарь!
26.
Дремотный рассвет. Пышные облака на восточной части небосвода напоминали взбитую розовую перину. Да, вот так красиво. Для полноты картины на этой перине следовало возлежать нагой сероглазой эльфийке с золотыми волосами. Но я не позволил себе вольности вообразить ее именно так, а целомудренно заслонил простыней до ключиц, впрочем, приоткрыв ножки до самых коленок.
Сбоку раздался перестук копыт, мой напарник поравнялся с передком фургона, восседая на пузатом ишаке.
– Ну что ты так медленно? У него что, колеса квадратные?
– Овальные. Отстань, я разрабатываю план нашего пути, – я прищелкнул вожжами, и два каурых мерина слегка ускорили шаг. Куда им быстрее, они и так тянут перегруженный фургон с натугой. Впрочем, за пять часов мы покрыли миль двадцать без всяких помех; гном ехал позади и следил, не покажутся ли на пустынной дороге огни преследователей. Внутри фургона царила тишина. Мои наниматели дремали на матрасах Мельника. Гм, хочу надеяться, что дремали. Фургон тесный, кое-кому пришлось устроиться сидя. Ну ничего, в тесноте да не в обиде. Когда отъедем от «Полнолуния» миль на тридцать, устроим дневку на открытом воздухе. А пока – вперед. Подальше от Убийц, Охотников, Магов и белобрысого полудемона.
Олник немного помолчал, дыша перегаром. У меня сложилось ощущение, что рядом со мной едет живой винокуренный завод.
– Не видно ни черта!
Он преувеличивал, точнее – откровенно врал: любой, даже равнинный гном видит в сумерках как дикая кошка. Лучше бы сказал: да, я боюсь темноты. Вот это было бы чистой правдой.
– Хочу спать!
– Так полезай в фургон.
– Еще чего! Там эльфы! Я расчихаюсь до неприличия!
Я не ответил. Нытье напарника начинало действовать на нервы. Нет, я, конечно, понимаю – у него похмелье, и шишка на лбу совсем не радует, да еще этот килт... Он ехал в коротком килте поверх штанов. Точнее, в скатерти канареечной расцветки, наскоро прихваченной нитками, чтобы держать форму, с широкой бретелькой поверх левого плеча. Все чин по чину, все, как и полагается гномам, что живут под властью Жриц Рассудка, разве что килт без тартана[20] Зеренги. Это был кошмар и скандал, из-за которого мы тронулись в путь на час позже. Крессинда была неуступчива, как прибрежный утес. Либо гном едет в килте, соблюдая правила Жриц, либо она разворачивается и уходит. Мой бог! Когда женщина получает хоть крупицу власти, она начинает злоупотреблять! Олник тоже стоял стеной. Бегать в килте с голыми ногами, это... Много лет такого не было, с самой Зеренги! Компромисс придумал я. Килт – формальность, и нет ничего плохого, если напялить его поверх штанов. Эксцентрика, ну подумаешь! Крессинда надулась. Олник надулся. Но это был единственный выход – лучший из всех возможных. Но, конечно, в таком наряде желательно не появляться в людных местах.
Не смешно, а грустно. Полагаю, именно внезапная потеря мужского начала сделала гнома таким брюзгой. Скоро он начнет жаловаться на головную боль в определенные дни месяца и отращивать волосы, чтобы заплетать в косу.
– Я думаю, нас обоих сглазили, вот что! – сказал напарник и скукожился в седле.
Может быть, Олник, может быть.
Он громко чихнул.