—Эркешш махандарр, я чуть не обварил свою прелесть! — возвестил, что Олник благополучно запрыгнул следом за мной.
Я опустил эльфийку на пол. В следующий миг с меня слетела голова.
Я не ожидал, что сила женской пощечины может быть настолько велика. Наверное, потому, что покамест никто из женщин меня не бил. Убить — это да, убить пытались.
—Не сметь больше так делать! Никогда.
Она яростно смотрела на меня, золотые пряди разметались, открыв кончики пламенеющих ушей.
Чисто женское проявление эмоций. И это вместо «Спасибо!».
С другой стороны, она ведь могла меня заколоть: тонкий клинок из золотистого металла все еще был в ее руке.
17
Мы торопливо пробирались по узкому коридору, что был завален пустыми ящиками, корзинами и прочим барахлом. Джабар впереди с масляной лампой, как истинный светоч, эльфы в середке, мы с Олником — замыкающие. Под мышкой я держал гхашшевы клинки, в другой руке нес еще одну лампу. Хотя это было нецелесообразно — моя щека сияла ярче самого яркого фонаря, цветом... м-м-м... малиновой фуксии.
Виджи шла прямо передо мной. Тонкий силуэт и развевающиеся волосы... Меч на перевязи за спиной... Опасная девушка: тому, кто ее разозлит, мало не покажется.
Эльфийка, магичка, умелый боец, просто красавица!
А я, дурень, на нее запал.
Двигались в молчании, сквозь спертый воздух, наматывая на себя целые скатерти паутины, свисавшей с крепей. Коридор пролег под храмовой площадью. Над головами топталось стадо слонов, осыпая вниз струйки пыли. Трухлявые неошкуренные горбыли, которыми были обшиты стены и потолок, ходили ходуном. На площади продолжался кабацкий скандал, я даже расслышал рев Милашки-Очаровашки:
—Освободить проезд! Вас здесь не стояло! Быдло! Быдло!
Как все-таки хорошо, что мы вовремя улепетнули оттуда.
Олник чавкал жареной курицей, украденной с гильдийской кухни. Он успел вломить парочке стражников, сам не получил и царапины: не так легко попасть пикой в верткого гнома.
—Там же было написано: «Не воруй хоть здесь!» — сказал я.
—Правда? — с набитым ртом пробурчал гном и на секунду задумался. — Была такая надпись? Ну ты знаешь, я медленно читаю и плохо вижу. Эркешш, я заглянул в один котел: там варились во-от такенные клецки с маком! А-а-апчхи-и-и!
Охламон влегкую доведет до бешенства даже тролля, обращенного в камень. Жаль, он не нырнул в этот котел с головой.
Несколько раз сбоку мелькнули ступеньки наверх, но Джабар вел дальше. Звуки побоища смолкли, воздух стал сырым, мы, очевидно, спустились еще ниже под землю. Наконец, минут через пять-шесть, мы выбрались по заплесневелому кирпичному колодцу в пыльный безнадзорный подвал. Скобы лестницы проржавели и шатались, в общем подъем вышел малоприятным, если не считать, что я поднимался следом за Виджи и... умолчу. Женский охотничий костюм, надо же... гм...
Подвал вывел на Крысиный пустырь, невдалеке, полускрытая домами, вздымалась громада храма. Оттуда доносился металлический грохот. Видимо, слоны еще не закончили выяснять, чьи взгляды на жизнь праведней.
Опускались сумерки, луна проступила на голубовато-сером небе серебряной монетой.
Перебежками сквозь нищие грязные переулки, распугивая кошек, мы двинулись за Джабаром. Прохожие сомнительного облика уступали нам дорогу. Впереди показался еще один пустырь, который местные жители использовали для разведения крыс, сорных трав и редких видов мусора. Там стояла большая, запряженная четверней белая карета, украшенная свадебными ленточками и увядшими цветами. Возле нее крутилась стайка местных оборванцев.
—Мы здесь, родной! — крикнул Джабар издалека. — Готовь букет невесты!
Дядька в лакейском мундире оглянулся, щелкнул кнутом ближайшего задрыгу и, привстав с козел, сердито ответил Моргану:
—Я тут ежа родил, пока вы добирались. Того и гляди, огреют какой-нибудь радостью и разнесут карету по дощечке. А она казенная, между прочим! — Он отложил кнут и привстал. На груди у него цвела пышная алая бутоньерка.
—Не тренди про свой геморрой, — хмыкнул Джабар, ловко взбираясь на козлы.
Я приоткрыл дверцу, пропуская эльфов. Забрался сам, втянул Олника, и тут же карета тронулась. Джабар крикнул:
—Следующая остановка — порт! Спасибо, а то мы не знали.
Карета тарахтела по мостовой, мелькали огни фонарей. Мир сквозь широкие витражные окна казался расплывчатым, нереальным. Эльфы сидели спокойно, положив оружие на колени, однако чувствовалось, что внутри они — как стиснутые пружины. Олник, как обычно, чихал.