После того, что я натворил, храмовники отчего-то невзлюбили варваров Джарси. Поэтому все наши доводили караваны до подножия гор, затем в дело вступал местный проводник, а гордый варвар дожидался работодателя в городской таверне, выпивая (в меру!) и крутя романы с местными забавами (в меру, конечно же, в меру!).
Такова, вкратце, моя история. Нет ничего хуже приключений, я это говорил и повторю. Грязная мерзкая работа.
Внезапно я вспомнил кое-что еще.
В Дольмир, к Облачному Храму, отправился мой сводный брат.
Эта мысль заставила меня подобраться. Взгляд, брошенный на лица праведников, не принес ничего нового. Кое-кто (не скажу, не спрашивайте!) снова опустил глаза, некоторые сделали вид, что заняты разговором, только Имоен дерзко на меня посмотрела. Никаких тебе подмигиваний. Она до сих пор дулась на меня за розыгрыш, девчонка.
При всем при том, у меня вновь возникло стойкое ощущение, что старину Фатика водят за нос. Праведники и трезвенники, или жулье и выпивохи – какая разница? Обман есть обман, на таких штуках я съел не один десяток собак.
Наорать на них, что ли? Ладно, попробуем разобраться спокойно.
– Мой сводный брат Шатци был нанят на днях, чтобы проводить к Храму каких-то людей. Это ваших рук дело?
Праведники оживились – перекрестные взгляды, восклицания и междометия. Никакой фальши.
– Давно? – Моя эльфийка даже привстала.
– Пять дней назад. Он, шустряк, наверняка уже пересек Ближний перевал в Галидорских горах. Нам за ним не угнаться. Ну, так здесь поработали вы?
Она переглянулась с принцем, тот медленно покачал головой.
– Мнение мое – то были люди Фрея, – молвил его надутое высочество, свистнув носом. Сказывались, видать, последствия ударов по лицу. Хотя, может, это было врожденное. Интересно, искривление носовой перегородки – лечится эльфийской магией? А геморрой?
– Уверены?
Длинногривый окаменел, поджав губы.
– Мы не подвластны гнилому помидору критики! Эльфы не гавкают, варвар!
Да-да, я варвар, спасибо, что напомнили, а то уже подзабыл.
– Не брешут, – поправил я, разглядывая Виджи. Она смотрела на двери за моей спиной. – И не лают. Но укусить – могут.
– Бог-ужасный, варвар! Мы не знаем правды людей с твоим братом когда он и сколько, нет? – Он тоже привстал, в негодовании раздув тонкие крылья носа. – Еще один повтор о лжи, и я буду просить, чтобы меня удовлетворили! Мечом или топором!
– Да хоть гоблинским копьем, – буркнул я. Нашелся дуэлянт, надо же. – Сядьте, высочество, я все понял. Эльфы не лгут. Я усвоил.
Его высочество свистнул носом. "Еще немного тренировки, и будешь подавать ночные сигналы", – чуть не сказал я.
– Не подвергайте боле сомнениям нашу правдивость, Фатик, – сказала Виджи.
Вместо ответа я пододвинул ей чашку.
– Налейте мне чаю.
Гритт, еще одна нескладуха. Значит, Фрей бьет на опережение? Получается, мой братец ведет людей Фрея, чтобы те устроили нам засаду где-то в окрестностях Храма? Гм, не вижу особого смысла. Если пираты Кроуба в сговоре с Вортигеном, не проще ли отправить туда банду головорезов морем? Проще и быстрее.
Нескладуха, Великая Торба! Нестыковочка. Нестыковка в темноте, как сказала бы в постели графиня дар Конти, прошедшая огонь, воду и все круги бульвара Веселых Монашек. Надо было оставаться с ней, ведь был шанс! А теперь…
Я глубоко вздохнул, печально глядя на бутылку вина. Ненавижу дела, связанные с политикой. Ненавижу, когда в делах замешаны личные мотивы. Ненавижу, когда приходится действовать с завязанными глазами. Но мосты сожжены – я дал слово.
– Ладно. Вам нужен хороший проводник – он перед вами. Но дело касается политики, я сам в нем по уши замешан, а на хвосте у нас гончая. Поэтому – расскажите мне все. Все, что мне можно узнать.
– Спрашивайте, Фатик, – сказала Виджи, слегка передернув плечами. При этом ее грудь… Она, как бы сказать, немного поднялась.
Белая кожа, очерченная золотистой патиной волос…
Гритт! Я отдернул взгляд.
Погорел ты из-за девушки, Фатик, сказал мне внутренний голос. Впрочем, не я первый, да и девушка стоит того, чтобы из-за нее погореть.
– Давайте коротко и по существу. Вы сколотили… м-м-м, группу…
– Мы представляем Альянс.
– Угу, я понимаю. Люди, гномы и эльфы не сбиваются в группы просто так, если только они не страдают душевной болезнью.
Они оскорбились, раздались восклицания, щеки Имоен разрумянились.
Я не извинился. Нужен вам проводник – нате, а какой он будет – добрый и покладистый, или едкий и колючий – не ваше дело. К тому же я хотел еще раз прощупать моих праведников на предмет искренности.
– Вы, стало быть, хотите нанести ущерб власти императора.
Утверждение в стиле "Ночью – темно, днем светит солнце", но надо же с чего-то начинать расспрос.
– Он – гну-гнусный узурпатор, па-палач Фаленора! – с отчаянной тоской вскричал Монго Крейвен.
Оказывается, от волнения наш аристократ становится заикой. Папа-палач, это сильно.
– Потрошитель страны и убийца веры! – угрюмо изрек Альбо.
– Демонопоклонник! – сжал кулаки Скареди, бросая на меня свирепый взгляд.
– Мы хотим покончить с ним раз и навсегда, – сказала Крессинда гулким басом и выпятила челюсть. – Гномы Шляйфергарда, эльфы Витриума и люди Фаленора, которым небезразлично будущее Империи!
Все это выглядело и звучало очень искренне.
Последовали словоизвержения, небольшой водопад. Я чуть не захлебнулся, задавая вопросы. Некоторые вещи из тех, что мне рассказали, я знал, кое-что было внове.
Ясное дело, Альянс противостоял Вортигену. Эльфы Витриума, гномы Шляйфергарда и люди нагорья Тоссара вовремя сообразили, что иметь под боком мощного соседа, у которого наметился кавардак с верховной властью, не слишком полезно для здоровья. Они объединили силы (были очень, очень напряженные переговоры, гномы Шляйфергарда довели эльфов Витриума до белого каления своими чихами и угрозами затянуть йодли, а друиды Тоссара сначала крупно повздорили и с теми и с другими), благо, их страны соседствовали друг с другом. Собственно, это случилось еще пятнадцать лет назад. Конечно, поодиночке Вортиген схарчил бы их раньше, но он потерял много времени, усмиряя внутреннюю оппозицию. Когда он обратил свой взгляд на сопредельные земли, которые много веков жили в мире со старой Империей, было поздно – Альянс пустил корни и заколосился. Тем не менее, Вортиген объявил эти земли мятежными провинциями, принадлежащими Фаленору по каким-то древним законам, и попытался завоевать, распылив свои силы на три части. Гордыня или отсутствие ума, а может, демонская часть Вортигена настаивала на немедленной победе вопреки здравому смыслу. Короче говоря, время было упущено – Альянс настучал узурпатору по шапке, развернул в сторону моря и отвесил сурового пинка. Взаимопомощь – великая сила!
– Неустанный шквал борьбы пятнадцать лет! – сказал принц.
После нескольких поражений, даже объединенных сил Вортигена оказалось мало, чтобы выковырять гномов из гор, эльфов – из лесов Витриума, а людей – из нагорья Тоссара. С другой стороны, ослабленный войной Альянс, даже объединившись с недобитой оппозицией Фаленора, тоже не мог собрать достаточных сил для решающей битвы, кроме того, ему не доставало единого лидера, под чьи знамена встали бы все расы.
Вортиген отступил на время, затем сменил тактику. Вместо стиля атакующего элефанта, он выбрал стиль подколодной змеи, как сказал бы мой знакомый бард, которого зрители убили как раз за такие метафоры. Разделяй и властвуй, сей раздоры, ослабляй врага изнутри, пытайся задушить экономически, подкупай, если подкупается. Подгрызать корешки – это работало всегда, с годами Альянс начал чахнуть, и к настоящему времени его кустик едва не завял от внутренних конфликтов.
Тем временем в Фаленоре дела обстояли плачевно. Тавро Вортиген, самозванный император, повышал налоги, кроваво подавлял мятежи, ущемлял в правах знать и главенствующий среди людей культ Атрея. По словам Альбо, демонская часть его личности постепенно брала верх. Хорошо и сытно в Фаленоре было только его приближенным да солдатам, в которых еще подростками брали крестьян. Короче говоря, плохо было всем, хорошо – единицам.