Твари умирали, не выпуская оружия из рук. Жаль. Я бы рискнул нагнуться, чтобы завладеть такой штукой и пройтись по ребрам и шеям чудовищ.
Толпа чирвалов колыхнулась. Движения пришельцев становились быстрее, четче. Задние ряды напирали; я заметил, что нам отрезали путь к обломкам башни, возле которых копошился Олник. На лица мужчины и женщины чирвалов казались одинаковыми, как доски в заборе.
– Ага-а-а! Яханный фонарь! Выходи на бой чести, Фрей! Я тебя презираю! – надрывался мой фантом. – Что, испугался, злыдень? Иди ежей паси!
Заткнулся бы, дурень. Если кто и дрейфил сейчас, так это Фатик Джарси по прозвищу Бешеный Топор.
– Отступаем! Монго, хватай Альбо! – рявкнул я.
А если, мелькнула шальная мысль, попробовать прорваться через мост? Значит, пока убивать Фрея нет смысла, он должен вытянуть мост для нас, а уж тогда я рискну через него прорваться. У смертоносца десяток телохранителей – и все. Маги не в счет – они еле держатся на ногах. Да и сам Фрей больше не сможет плести заклятья.
– К мосту, – заорал я. – Отступаем к мосту!
Но я слишком медленно соображал: фланг чирвалов уже перекрыл туда дорогу.
Они надвигались расходящимся клином,[26] в следующем ряду было четверо: поровну мужчин и женщин. Я проткнул крайнего слева, затем пластанул по груди его напарника. Правая половина ряда состояла из женщин, и я невольно опустил мечи. Этический кодекс Джарси грозил сыграть со мной злую шутку; амок, который пособил мне в пещере Оракула, как назло, куда-то пропал. А вот дамочки оказались без комплексов и задействовали свои серпы как нужно и куда нужно, чтобы выбить из меня излишек куртуазности.
Прощай, варвар!
Я закрылся от ударов, ожидая, что серпы располовинят клинки Гхашш и меня заодно…
Дзынь-бам-дзынь!
Мечи были целехоньки.
Ха!
Значит, клинки Гхашш – это все же не сталь, не железо, я сообразил это, еще не успел смолкнуть перезвон. Тогда я умело парировал, призывая амок на свою голову. Но этот гад предпочел спрятаться.
Имоен положила конец моим колебаниям, воткнув стрелу под мышку первой даме, а с другой стороны Крессинда протянула мне руку помощи, ловко швырнув молот.
Я избавлю вас от подробностей, но замечу, что когда гномский молот ударяет с близкого расстояния, опознать человека по лицу вряд ли получится.
Следующие в ряду перешагнули трупы собратьев. Я бы назвал чирвалов холодно-бесстрастными, если бы не пустое выражение огромных глаз. Оно, скорее, подходило мертвецам, которым позабыли смежить веки.
От забрызганных ихором камней тянуло сладким, земляным мускусом.
– Ерш твою медь! – сплюнула Крессинда, резво подтягивая молот за цепочку.
– Ах-хааа! Ха-а-а! – ревел мой фантом.
Скареди стонал что-то неразборчивое.
Следующий ряд состоял из пяти существ: на мое счастье – чисто мужская компания. Их навязчивое шипение вызывало у меня ломоту в зубах.
– Когда они рас… развеются? – воззвал я через плечо, скользя на каблуках назад.
– Доколе нашей смерти раньше! – простонал принц. – Моя плешь! Бог-ужасный! Они проснутся поначалу… Они страшны в этом мире!
– Гритт! Едрическая сила! – Полсотни против четверых, ну еще Олник подтянется – это как-то чересчур. Сколько шансов за то, что мы уцелеем? Однако прав был Альбо со своим гороскопом: на нас все-таки напали эльфы.
– Дядюшка, дядюшка, ты жив, дядюшка? Фатик, придумай чего-то, г-гномья кур-рва, слышишь? Мост выдвигается, пчхи-пчхи, дядюшка, кажется, сдох! Тут кругом обломки!
А еще дядюшка сдох…
– Из-зверги!
– Подходи, Фрей! Я тебя выпотрошу! Ух, ты, мизерный подонок!
Проклятье…
– Фатик, думай! Они уже ко мне лезут, г-гномья курва!
Краем глаза я заметил, как Олник, забравшись на кучу обломков, обстреливает левый фланг чирвалов камнями.
– Сие низшие слуги Агмарта… – Принц тяжело дышал. – Ублюдки от кровосмеси младших демонов и эльфов… Дрянная история… Варвар, мы все поедем на! Они уже пробуждаются в нашем мире, смотри же!
Мало вы мне рассказали, господа эльфы. Ох, мало! С кем вы ведете битву? От кого бежите? Что хотите узнать у Оракула?
– Ерш твою медь! – взревела Крессинда, бросая молот.
– Шлеп твою мать! – поддержал я, заметив, как в глазах ближайших чирвалов появляется осмысленное выражение. Это было, черт, так внезапно! Глаза заблестели, зрачки расползлись по радужке черными пятнами. Я успел насадить на меч одного и задеть плечо другого, но на этом моя удача издохла. Все трое внезапно ускорились, и росчерки их серпов стали напоминать удары молний. Я едва успевал парировать. А, и еще я пятился. Куда-то в направлении пропасти.
Я возненавидел эльфов в тот момент. Разумеется, мне было ясно, что все, мы приплыли и пора сушить весла. Вопрос был лишь один: на сколько мы сократим поголовье чирвалов перед собственной гибелью.
Имоен и Крессинда сработали за меня: две стрелы, один удар молота. Теперь против нас стали в ряд шесть ублюдков. Взметнулись серпы. Клин чирвалов надвигался, задние напирали, вытягивали гордые лебединые шеи, а я заботился только о том, чтобы отбивать секущие удары. Я пятился. Мы пятились. Монго пыхтел, волоча Альбо. Скареди полз сам. Принц оттаскивал Виджи на два шага позади меня.
Оттаскивал к пропасти.
Я подумал, что пропасть – это неплохой вариант. Виджи ничего не почувствует. Но я лучше сложу голову в битве, чтобы никто не вякал потом, мол, Фатик струсил. Он боялся – да, так можно говорить, боялся, но не отступил, как-то так.
– Фа… Фа… Эркешш, Фатик!
Я оглянулся и увидел, как Фрей мягко, даже замедленно, перепрыгивает на нашу сторону. Полы накидки взметнулись, как крылья. За смертоносцем последовали трое телохранителей. Упертый малый. Все-таки догнал. Лицо альбиноса было… мертвым. Ненависть ко мне делала его сверхчеловеком в большей степени, чем кровь демонов. Нас разделяли двадцать футов и тройной строй серых монстров.
Ряды чирвалов начали охватывать нас дугой. Пропасть была уже рядом. Имоен трудилась, пока у нее не кончились стрелы. Потом бросила лук себе за спину. В ее руке блеснул тяжелый охотничий нож. Не раздумывая, она украсила им лоб недоэльфа.
Я отбивал удары… местами успешно. Местами.
Серп чирвала перерубил цепочку молота. Крессинда с хриплой матросской бранью выхватила кинжал – стальной, разумеется, и швырнула в ближайшего злыдня.
Имоен вдруг разревелась, как маленькая девочка, притиснув к глазам сжатые кулаки.
Все.
Я озлился и издал варварский клич, бросаясь в последнюю атаку. Красиво умереть – тоже подвиг. А если повезет, я пробьюсь к смертоносцу и насажу эту мразь на клинок.
Чирвалы застыли. Клянусь вам, все эти злыдни застыли, на лицах первого ряда проступили болезненные гримасы. Серп замер над головой Имоен.
Меня пронзила догадка.
– А-а-а-а-арррр! – Я повторил вопль, срывая голос. Ряды нагих тварей покачнулись.
Эльфы! Эльфийские уши! Да здравствуют острые эльфийские уши!
Чирвалы, может, и были ублюдками, но уши, а значит, и тонкий слух, у них были от эльфов!
Фрей остановился посреди строя чирвалов, лицо его исказилось. Он что-то понял, или почувствовал и начал быстро повторять какой-то рефрен на омерзительном языке с обилием шипящих.
Чирвалы ответили ему – шипением.
А и быстро они приходят в себя…
– Олник! – завыл я, перекрывая голос смертоносца. – Олник, пой!
– Ась? – не понял тот, восседая на куче каменных обломков.
– Пой, болванище, пой свои песни!
– А-а-а-апчхи-и! Народные?
Кто-нибудь, убейте сукиного сына!
– Гномские йодли! Пой же ты, наконец!
– Арча, Олник, арча! – поддержал меня принц, от волнения заговорив на эльфийском.
– Но…
– По-о-о-ой!!!
И Олник запел.
Если вы помните, от гномских йодлей – замечу между строк, что поют – Гритт, не поют, ревут от тоски! – их обычно гномские мужчины, достигшие половой зрелости[27] – у эльфов, у всех эльфов, кроме чащобников, приключаются рвотные позывы необычайной свирепости. Я не эльф, но от гномских йодлей меня тоже тошнит.
27
Здесь надо понимать специфику. Достигший половой зрелости гном-мужчина обязан по уставу Жриц Рассудка пожизненно носить килт. Тут не только йодли затянешь.