Сердитый Прести, поневоле зажатый между двумя телами, вылез из плаща девушки и сердито же пискнул на Дэниела.
- Вот-вот, - сказала Луис. - Присоединяюсь к вышесказанному: отпусти нас на землю. Мы люди самостоятельные, можем и сами стоять.
- А если мне хочется тебя (вас!) подержать на руках - хоть один разок?
Она снова заглушила желание сказать: в твоём состоянии подержать меня - совсем не маленькую? Но вспомнила, как он уходил с арены, и снова промолчала. С ним так нельзя говорить. Нельзя с этим мужчиной говорить о его вынужденной физической слабости. Поэтому усмехнулась и сказала:
- Оттягиваешь разговор?
- Наверное - да, - ответил он и опустил её на землю.
Прести поднял нос понюхать ночной воздух и чихнул, после чего снова залез под плащ Луис. Дэниел положил её ладонь себе на сгиб локтя и предложил:
- Почему бы нам не заглянуть в какой-нибудь бар, где не знают ни тебя, ни меня? Там и поговорим.
Луис пожала плечами - и согласилась. Быть рядом с ним, прижиматься локоть к локтю - это оказалось так хорошо, что она готова была согласиться с любым его предложением. Она не стала спрашивать, куда он поведёт её. Положилась на его решение. И Дэниел, словно чувствуя её доверие, пошёл не спеша...
Уже в маленьком кафе-кондитерской, наблюдая за дракончиком, который, ворча, выборочно уничтожал начинку купленной специально для него пиццы, Дэниел спросил:
- Луис, ты серьёзно всё решила?
- Да. Мне не хочется, чтобы однажды из того клуба привезли тебя не просто избитым... Мне становится страшно, когда подумаю, что ты из-за меня находился в таком состоянии, как три дня назад. А если...
- Не думай об этом, - сказал Дэниел. Он покрутил в руках опустевшую чашечку из-под кофе, словно не решался сразу заговорить о том, что может спугнуть Луис. - Понимаешь, Луис... У меня есть ещё одна причина ходить на бои. И не денежная, как ты можешь подумать. В деньгах я не нуждаюсь. Тебе покажется эта причина, возможно, очень странной, но, если вдуматься... Это естественно.
- Что именно? Эти страшные драки? Их даже боями трудно назвать!
- Луис, я застоялся в этой дыре. Когда я решил здесь остаться, лишь бы обдумать свои жизненные, скажем так, перспективы, я не думал, что всё затянется так надолго. Понимаешь... Это затягивает - упорядоченная жизнь. Жизнь почти по расписанию. И иногда хочется взорвать всё к дьяволу. И тогда этот клуб - спасение. Ты бьёшь кого-то, выбиваешь из себя собственное напряжение или застой, а тебе за это ещё и деньги дают.
- Ты - это серьёзно? - поразилась девушка. И почему-то ей припомнилось их знакомство, когда он стрелял по троим парням.
- Более чем, - подтвердил Дэниел. - Моя жизнь до Кэссии - это сплошное напряжение, которое я мог сбрасывать не самым мирным образом. А этот клуб...
- Но этот клуб - для боёв без правил! А если в следующий раз тебе подбросят не капу под ноги, а что-то похуже?
- Ничего страшного. Есть рефери. Он остановит бой, если сочтёт, что крови достаточно и публика насытилась её видом.
- Дэниел... - Сказала она и остановилась. - Наверное, я ничего не понимаю в мужских игрушках. Но я-то женщина. Теперь, зная, что именно происходит в этом клубе, я не смогу оставаться спокойной. Знаешь ли, это очень страшно: ожидать, что ты вот-вот окажешься лежащим на полу. Брошенным, будто сломанная кукла. И главное... Бояться, что в следующий раз тебя доломают. Я женщина, Дэниел. А женщинам это свойственно - волноваться за тех, кого... - Она снова замолчала.
А Дэниел мгновенно качнулся к ней через столик, за которым они сидели, схватил её за руки. Вгляделся в её глаза.
- Волноваться - за кого? За кого, Луис?
- За тебя, - она отвела глаза и вдруг снова вскинула их на него. - Да, мне тоже это тяжело говорить! Дэниел, я уже столько раз привязывалась к людям, а приходилось часто их бросать, удирать изо всех сил! Но это мне самой... А знать, что из-за меня страдают от физической боли... Знать, что из-за меня могут убить человека, который мне дорог... Дэниел - это невыносимо! Я не хочу, чтобы это случилось с тобой!
- Проехали с Кэссии вместе? - внезапно предложил он. - У нас ведь с тобой не ситуация, когда загнаны в тупик. Всё поправимо. Мне, как и тебе, легко сорваться с места.
- И что? Потом всю жизнь переезжать с планеты на планету?
- Ну, почему... Есть другие способы достигнуть нужного.
Он сказал и замолчал. И опять она подавила в себе желание спросить: а как же тот номер вирта - твоей палочки-выручалочки?
Пришлось подавить. Он не считает ситуацию безвыходной. Хуже того, он считает, что этот клуб - нормальное времяпрепровождение для мужчины, хотя он всегда будет с другой стороны от наблюдающих за боями зрителей. А то, что она послужила причиной его появления в этом клубе, - ничего страшного: ведь это просто повод окунуться в клубную жизнь!..
Оплатив заказ, Дэниел поднялся и крепко взял её за руку.
- Сегодня ты не останешься в своей комнате. Сегодня мы останемся в моей комнате. На весь день до начала работы.
- Почему в твоей?
- В моей кушетка больше, - заявил он и улыбнулся ей - или высунувшейся из её плаща черноносой мордочке, весело поблестевшей глазищами на него. - И не надо будет тосковать по чьим-то тёплым ладошкам, которые так приятно гладят моё тело последние трое суток... - уже шёпотом закончил он - и шёпотом не из-за того, что их могли подслушать. А потому что снова всматривался в её глаза, склонившись к ней близко-близко. И добавил: - Или ты против?
Она опустила глаза, но снова взглянула на него и несмело ответила:
- Нет. Не против.
Он несколько секунд смотрел на неё, сдвинув брови. Ей показалось - он боится, как бы она жёстко не потребовала от него прекратить заниматься своими убийственными игрушками. Но она всего лишь смотрела в тёмные глаза, еле видные под прядями лохматых волос, и тогда он уже спокойно повёл её к своему проулку.
8.
Тяжёлое горячее тело вдавило девушку в мягкую кушетку. Это первое, что она почувствовала, проснувшись. Первая мысль: "Светло уже..." Первое понимание: она на животе, щекой на его ладони, он обнимает её так, что закрыл собой от всего белого света. Первое своё движение она оборвала, уже было напрягшаяся попытаться вылезти из-под обманчиво мягкой тяжести. Если Дэниел так тяжёл, значит, он ещё спит. Что значит - есть время подумать.
Или вспомнить, что было, когда они пришли в его комнату. Луис улыбнулась. Она чуть всё не испортила, жутко боясь причинить ему боль. Всё время помнила, каким он был всего три дня назад. И сама была скованной и неуклюжей, пока он не выдохнул: "Забудь!" Как будто понял, о чём она думает. Но забыла - после первого поцелуя, на который откликнулась несмело, всё ещё опасаясь неловким движением задеть его. А потом... Она забыла обо всём, кроме одного: она нежная, гибкая, пластичная - но только в этих сильных руках. И - она нужна. Он доказывал это каждым движением, каждым жадным и требовательным стоном, каждым поцелуем!.. Она вздохнула и потёрлась щекой о его ладонь. Сухая и горячая... А руки вокруг неё взяли - и сжались, обнимая её за плечи.
Сонный шёпот в ухо:
- Тяжело? Сейчас...
Едва она сообразила, что он собирается приподняться, чтобы освободить её, как немедленно схватила его за запястья.
- Что?
- Лежи.
Он немного полежал, тоже, как недавно она, напряжённый от движения встать, а затем снова обмяк, как будто её слова дошли до его сознания не сразу. И снова сжал её, и она невольно улыбнулась силе его бережных рук, в которых оказалось не столько уютно, сколько надёжно... И замерла. Три дня. Осталось три дня. Их не будет. Будут - он. Она.
А Дэниел снова спросил:
- Что? О чём ты подумала, если так... - Он явно затруднился с определением того, что внезапно почувствовал, обнимая её.
- У нас впереди целый день, а ты торопишься, - улыбнулась она.