Обошла его и остолбенела: комната пережила полный разгром. В воздухе пахнет сожжёнными вещами. Ширмы, которыми она огораживала себе небольшие комнатки, переломаны и все лежат. Личные вещи разбросаны, причём все, хоть и слегка, но подожжённые. По стенам — чёрная сажа от затушенного пламени. Всё, что можно сломать, сломано. Не пощадили даже части комнаты от хозяев — два встроенных шкафа выглядят так, будто по ним лупили огромными молотами.
Прижав ладони ко рту, Луис в ступоре разглядывала комнату, которой совсем недавно так радовалась…
Снова вылез Прести. Дракончик округлил глазища — Луис горестно всмотрелась в его мордаху — и жалобно взвизгнул.
И этот жалобный звук для Дэниела стал сигналом к действию.
— Что из нужных для тебя вещей здесь было?
— Из нужных… Не знаю… — Рот морщился, с трудом контролируемый, и Луис с трудом же соображала, как ответить на простой вопрос. — Все основные мои тряпки у тебя. И гитара тоже. А здесь — так, мелочь всякая. И по хозяйству… И тряпки, которые мы… мы с Юджиной купили… Что такое здесь было? Что?
— В таких районах, как наш, бывает всякое, — философски сказал Дэниел.
Его простые слова, сказанные с различимой ноткой сопереживания, привели её в себя. Девушка быстро обошла, иной раз высоко поднимая ноги — перешагнуть горы мусора, всю комнату. Быстро собрала вещи, которые ещё можно использовать. Дэниел помог, следуя за ней с большим пакетом. Затем они снова очутились у двери, и Дэниел привлёк Луис к себе.
— Пошли ко мне. Отоспимся — разберёмся. А пока — смысла нет.
Уже в его комнате, переодетая и успокоенная, Луис, немного удивлённая, сказала:
— А что если… Что, если это те люди — из детективного агентства?
— Не нашли тебя — отыгрались на комнате? — усмехнулся Дэниел. — Не слишком ли глупо звучит? И ты сказала, что ими решил заняться наш старый друг Оливер. А он в баре был. И спокойный. Судя по всему, твою комнату разгромили хулиганы, польстившиеся на мелочь… Вот только одно меня смущает, — снова впадая в задумчивость, выговорил он. — Каким образом они замок твой открыли? Обычное хулиганьё просто бьёт замок вдребезги, а здесь мы ничего не заметили — никаких отметин. Такое положение вещей здорово укладывается в действие, скорее, именно представителей детективного агентства. Но вот зачем им надо было громить твою комнату?
— События несутся так, что мне становится страшно, — со вздохом сказала Луис. — Что-то мне не кажется, что нас ждут спокойные дни, как ты думаешь…
— Хорошо. Чтобы быть спокойней, сделаем так: сейчас мы поспим (не знаю, как ты, а я валюсь с ног), а потом ты сбегаешь к Оливеру и выяснишь точно, что именно он сделал с теми, кто явился в бар Санни. Согласна? Ну и прекрасно. Завтракаем и — спать!
11
Перед сном Дэниел задумчиво сказал только одно:
— Ты заметила? Комнату разгромили совсем недавно. Пара вещей ещё дымилась… Значит, буквально перед нашим приходом сюда. И, кто бы это ни был, он не знает, что ты переехала ко мне. — И улыбнулся. — Вовремя.
— Теперь разбираться с хозяйкой, — тоже задумчиво сказала Луис и поёжилась.
— Забудь.
— Да нет, мне нетрудно будет заплатить. Просто неудобно. Подумает ещё…
— Главное только то, что подумаю я, — смеясь, Дэниел притянул её к себе и обнял. — Спим. А то что-то последние дни у нас довольно смутные выходят. Даже отдохнуть некогда. А потом попробуем разобраться, что у нас тут.
«И всё почему-то связано только со мной», — тайком вздохнула девушка, стараясь прижаться к нему, к горячему, как можно плотней. Прижаться так, чтобы ему удобней было обнимать её. Доприжималась. Дэниел пробормотал что-то ощутимо совсем не сонное. Его ладонь скользнула с плеча девушки, мягко проехалась до её бедра… Луис изогнулась от одного этого нежного движения — с длинным вздохом, закончившимся почти бесплотным стоном, когда Дэниел приподнялся над нею. Секунды он смотрел на неё, а она восхищённо вглядывалась в эти тёмные глаза, которые темнели всё больше, наполняясь странной, чувственной глубиной и сиянием. Сон из них пропал окончательно… Дэниел осторожно наклонился и приник к её губам…
А когда всё закончилось, Дэниел снова закрыл её собой, обнимая за плечи, обмякая на неё мягко и бережно, так что она почувствовала его тёплую тяжесть с благодарностью — за ощущение защиты.