Спустя час, как и напророчила красотка, они все вышли у бара Санни. Внутри по дневному времени пустовало, хотя народ был: трое служащих прибирали зал после ночного происшествия, и уже дружно стучали молотками два вызванных мастера — подремонтировать то, что поддаётся ремонту на месте.
Девушки прошли мимо работающих, и Санни указал Луис на дверь гримёрки.
— Юджина сейчас уйдёт и тебе мешать не будет. Выспись.
— Для начала я зайду вместе с ней и помогу постельку сделать! — заявила красотка и выполнила свою угрозу.
В гримёрке, в подсобном помещении, нашлась старая тахта, выполнявшая функции места отдыха для выступавших, если им, как Луис, приходилось выступать в баре через долгие промежутки времени. Здесь, в уголке, рядом с рабочим зеркалом Юджины, — закрой только дверь в гримёрку, — не слышно шума молотков. И здесь Юджина накидала на тахту старых костюмов и приволоченных Санни старых скатертей и укрыла утонувшую в этой куче Луис, велев:
— Не думай ни о чём, Луисита. Спи. Приходи в себя. Потом поговорим. Я б тебя привезла к себе, но только я пока домой не еду. Но после ночной — мы едем ко мне. Ясно? А если ясно — спи.
Девушка послушно покивала и снова закрыла глаза.
Шаги, уверенные и подцокивающие — на шпильках, затихли к двери. Мгновения тишины, пока Юджина открывала-закрывала дверь. Снова еле слышное цоканье каблучков, постепенно пропадающее за уже дверью… Луис подтянула к подбородку край скатерти, зажмурилась… Надо уснуть… Только вот… Несколько часов подряд она слушала имя Оливера и воспринимала его отдельно от существующей реальности, а теперь перед закрытыми глазами она постоянно видела одно и то же: распластавшийся у кровати Оливер лежит на животе, словно пытается встать на ноги, для чего упёрся руками в пол. Глаза открыты, но тусклы, и всё так же стекает с переносицы чёрная, почти застывшая струйка крови… Девушка попыталась переключиться на Дэниела… Глаза Оливера, заплывшие кровью, вдруг заблестели, резко обозначившись чёрными зрачками. Шевельнулись бледные, обескровленные пальцы…
… Хозяйка задышала прерывисто, и Прести вздохнул, снова переполз ближе к её голове. Цепляясь короткими лапками за её волосы, он взобрался ей на макушку и спустил лапы на лоб. После чего приник к лапкам мордой. Зелёные глаза блеснули в полутьме закрытого помещения и медленно закрылись… Дыхание Луис выровнялось. В пространстве сна появилась дорога. Пустынная и убегающая, исчезая, к горизонту. Девушка шла по этой дороге, пока дорога сама не подхватила её необычайно лёгкое тело. Чувствуя животом почти воздушную подушку, Луис взмахнула руками — и полетела. Руки удлинялись и становились тяжелей. Она скосилась на них и увидела тяжёлые крылья… Дорога удалялась от взлетающего человека, а вскоре рядом с ним появилась вёрткая точка, которая радостно кружилась, облетая крылья человека. Дракончик так радовался человеку в их объединённом сне, что и человек забыл обо всех своих сиюминутных горестях и бедах, отдавшись свободному полёту над дорогой…
Сон оказался очень глубоким и даже каким-то оздоравливающим.
Когда Луис проснулась, реальность вокруг неё крепко стояла на ногах. Несмотря на убийство Оливера и остальные передряги, в этой реальности для полной уверенности не хватало лишь одного — Дэниела.
Она поднялась с вороха тряпок, спустила ноги на пол. До начала активной вечерней жизни и работы бара оставалось часа полтора. Слева от ног она заметила гитарный футляр. И на душе потеплело: пока она спала — приходил Санни.
С минуту она посидела на старенькой тахте, обдумывая, что сделать в первую очередь. Умыться. Сходить на кухню бара, выпросить что-нибудь, что можно принести сюда и поесть. Подготовиться к рабочей ночи, в общем.
Дэниел… Она машинально огляделась в поисках сумочки. Оказывается, та лежала в ногах. Юджина, наверное, побеспокоилась оставить на видном месте. Луис схватила сумочку, вынула вирт и нетерпеливо включила его. Глазам не поверила. Секунды спустя медленно опустила вирт на колени. Где на нём тут же устроился дракончик, просительно вглядываясь в её глаза. Девушка понимала этот взгляд: Прести тоже голоден и ждёт, когда же хозяйка побеспокоится о хлебе насущном.
Ни одного звонка от него.
Но ведь залог он внёс…
Она бездумно посидела ещё некоторое время, прежде чем решилась дозвониться до него. И спросить… Снова включила вирт — и резко отбросила его от себя. Как ядовитое существо, к которому лучше даже не прикасаться. Вирт пулей влетел под ворох тряпок, бывших ей только что постелью.