Но бешеный визг Тайры был таким пронзительным, что Луис услышала его даже из-за закрытой двери:
— Если ты ещё раз до неё дотронешься!..
… После Тайриной выволочки охранник поутих, хотя сальная улыбочка с его губ так и не пропала. Он оказался слишком туп, чтобы понять: отношение хозяйки к девушке — это одно, а его — другое. Луис подозревала: он понял, за что его отругали, но униженное положение девушки всё равно подстёгивало его низменные инстинкты.
Ливей тоже невзлюбил Биргера. Узкие глаза садовника превращались в злые щёлочки, когда развалистой походкой охранник входил следом за Луис в зимний сад. Теперь в саду девушка не чувствовала себя успокоенной. Ощущение вины перед Ливеем заставило её отказаться от походов наверх и стать отшельницей в собственных небольших апартаментах. Стены комнат начали давить довольно быстро, но она не представляла, чем можно заняться, чтобы не чувствовать между лопатками настырный взгляд Биргера.
Вскоре перемены в её настроении отметили даже слуги, хотя она пыталась держаться с ними привычно приветливо. Они относились к ней всегда отстранённо спокойно, без дружелюбия, но Луис-то им улыбалась. Неудивительно, что теперь, чаще натыкаясь на её отсутствующий взгляд, многие начали обсуждать между собой странную гостью Тайры, и сплетни дошли до управляющего домом.
Бизнес по имени Тайра существовал отнюдь не сам по себе, а являлся частью крупного коммерческого концерна. Поэтому Тайра и всё, что с нею связано, всегда находились в центре внимания — наравне с теми вопросами, которые обсуждались на собраниях директоров концерна.
Домоуправитель сообщил своему непосредственному куратору о разговорах прислуги и о своих личных наблюдениях, и верхушка концерна забеспокоилась. Тайра (ну, пусть будет Луис) — это бесконечно огромные деньги от концертов, рекламы и производства товаров, так или иначе связанных с именем певицы. Система не должна давать сбоев.
Уже не надеясь на певицу, непосредственный куратор по её домашним делам (дом принадлежал концерну) прибыл напрямую к Луис, когда Тайры не было дома.
Биргер, весело ухмыляясь, не пустил его в апартаменты.
— Моя хозяйка — Тайра! — заявил он. — А от неё приказа пускать к девчонке кого бы то ни было не поступало!
— Ты уволен, — тихо сказал куратор, глядя в туповатую морду самодовольного охранника, уже даже сочувствуя Луис и повторяя про себя то, что хотелось бы высказать в лицо Тайры: «Дура! Вот дура-то!»
Выступившие из-за его спины телохранители разом подтвердили его слова, сбив с ног Биргера, который на полном серьёзе принялся было сопротивляться.
Далее куратор прошествовал в апартаменты — и прямо в спальню Луис. По сведениям, полученным от прислуги, он знал, что всё свободное время Луис просиживает здесь. Теперь-то понял — почему: только сюда доступ охраннику был ограничен. Постучав, он вошёл на слабое и нерешительное: «Да!»
— Добрый вечер, Луис!
— Добрый… — чуть не сквозь зубы выговорила девушка, так как сидела на кровати, подтянув к себе колени и уткнувшись в них подбородком.
Правда, узнав вошедшего, она немедленно спустила ноги в попытке встать. Куратор жестом остановил её и присел рядом, на край кровати.
— Луис, почему ты перестала ходить в зимний сад?
Она нисколько не удивилась вопросу.
— Ливей не любит Биргера и злится, когда он приходит, — сказала она, поглаживая Прести, взобравшегося на её вытянувшиеся ноги. — Раньше там было хорошо, — продолжала она с мечтательной улыбкой, обрадовавшись человеку, с которым можно поговорить, потому что почувствовала, что ему искренне интересно получить ответ на свой вопрос, — и куратор разглядел эту радость. — Можно было поговорить с Ливеем о цветах… Раньше я чувствовала там покой. А теперь… — Она неопределённо склонила голову к плечу, приподняв его. — Теперь даже заходить в зимний сад не хочется. Перед Ливеем неудобно, что Биргер со мной.
— А что ты делаешь, помимо работы в студии звукозаписи?
— Последнюю неделю сижу здесь.
— А есть у тебя какие-нибудь увлечения? Фильмы, книги, игры.
— У меня нет доступа к космосети.
Луис покосилась на него и улыбнулась.