— Не торопись, — перебила девушка. — Я не совсем поняла: а у нас были отношения? О поцелуях я сказала шутя. Мне показалось — мы просто хорошие друзья.
Он замолчал. Но его молчание было ощутимо тяжёлым. Наконец он зашевелился и с трудом опустил ноги за край кушетки, сел. Похлопал рядом с собой.
— Хорошо. Если тебе нравятся дружеские отношения, останемся друзьями. — После этих слов она неловко села рядом, но не близко, а Дэниел продолжил: — Только, Луис, прошу тебя — не отказывайся, ладно? Когда мне показалось, что отношения у нас выходят за рамки дружеских, я купил тебе небольшой подарок. Так, безделушка. Вот. Возьми.
Он протянул ей тонкий золотой браслет с вкраплениями мелких драгоценных камней. Луис, зачарованная посвёркиванием, с трудом оторвала взгляд от браслета и испуганно замотала головой.
— Это дорогая вещь! Я не могу её принять!
— А мне куда её девать? — пожал плечами Дэниел. — Назад, в магазин? Бери. Пусть будет на память. О нашей дружбе.
Она быстро взглянула на него.
— Дэниел… Мне нельзя, понимаешь? Нельзя…
Он сидел, ссутулившись, тяжело положив руки на колени.
— Да всё я понимаю! — с неожиданной досадой сказал он. И встал, тяжело сделал несколько шагов по комнате. Лохмы волос упали на лоб, и он машинально мотнул головой, чтобы убрать их с глаз. — И что в твоей жизни есть какая-то тайна, из-за чего ты прячешься так, что на улицу без чёрных очков не выходишь, и поэтому поёшь у Санни, а не подмостках какого-нибудь шикарного ресторана. У тебя же шикарный голос. И петь ты умеешь по-настоящему… И, может, имя-то твоё не настоящее! Ты, случаем, не от мужа сбежала? Может, тебя ищет полиция, потому что ищет тебя твой муж?
— Я не замужем, — вставила она. И он замолчал. — И вообще… Кто бы говорил. Ты же не скажешь, что за плохой клиент побывал вчера ночью в вашем баре, против которого ты не выстоял. Так что — квиты.
— Меняемся? — внезапно предложил он. — Я говорю, что было ночью. Ты — почему прячешься. Как?
— Ты первый, — уже заносчиво сказала она. — А то вдруг я скажу, а ты — промолчишь.
Он усмехнулся, сумев на этот раз усмехнуться выразительно: смягчённая кожа позволила не лопнуть зажившим царапинам.
— Ты правда согласна?
— Да.
— Я участвую в легальных боях без правил. Есть тут один клуб.
— Зачем? — с недоумением спросила она.
— Что — зачем?
— Ну, зачем ты участвуешь в боях, из-за которых выглядишь будто задавленный машиной? Зачем тебе это?
— Про «зачем» условия не было, — угрюмо отозвался он. — Теперь твоя очередь.
Она отвернулась, собираясь с мыслями и с духом. С минуту, наверное, продумывала, как сказать то, о чём никогда бы не сказала. Дэниел терпеливо ждал.
— Я… — Она подняла голову посмотреть на него. У неё перехватило дыхание, но она упрямо продолжила: — Я убила человека. И теперь за мной гоняется вся полиция Содружества. Я убийца, понимаешь? Поэтому я всё время сбегаю. Поэтому мне нельзя ни к кому привязываться. А тут ты… Не хочу. И нельзя.
Луис опустила голову, напрягшись. Прести вынырнул из её плащика, ласково потёрся мордочкой о её щёку, но, не дождавшись ответной ласки, снова спрятался в плащ.
Дэниел постоял немного и сел рядом с девушкой. На этот раз очень близко, чтобы обнять её и попытаться прислонить к себе. Она только раз взглянула на него сухими жёсткими глазами и снова отвернулась. Но к его плечу прислонилась.
6
Сменщик Дэниела приехал на машине, так что на работу Луис попала чуть раньше обычного. Пока она сидела в комнате, рядом с Дэниелом, почувствовала: её губы словно онемели — говорить не хотелось. Мельком прошла равнодушная мысль: а если пропадёт голос? Забудь — сказал кто-то беспощадный. И работай.
Но в баре она оттаяла сразу. Девочки так её обнимали, хохоча и целуя, вспоминая весёлую и громкую поездку по ночным галереям, что она, даже заледеневшая, не могла не откликнуться на их тёплый приём. А ещё от неё ожидали сказки — сказки волшебного голоса Тайры под живую гитару. Правда, о Тайре как-то не упоминалось в последнее время. И Луис просто диву давалась: впечатление, что все подзабыли про имита Тайры, но помнили о певице Луис.
И это страшно, что её так приняли, — пришла к печальному выводу девушка. Теперь, когда забрезжила необходимость исчезнуть, бегство походило на выход из тёплого уютного дома в ледяной колючий ветер.
Потом все успокоились и в лёгком, уже деловитом гомоне принялись готовиться к своим номерам. Луис, усевшись с гитарой в свой уголок и потихоньку подбирая аккорды к песне, твёрдо решила продумать, что же произошло и что делать дальше. Увы… Через минуты она сообразила, что думает только об одном — о словах Дэниела: «В наших отношениях…» Девушка попыталась взглянуть на ситуацию его глазами… Пальцы, перебиравшие струны, замерли. Увидела. Но своими. Она каждый вечер с нетерпением ждала, когда звякнет вирт с сообщением, что он выходит. Каждое утро — после своего последнего номера радостно кидалась к вирту, чтобы увидеть запись, что он ждёт её у порога бара Санни, чтобы проводить домой. А Дэниел, которому было всё равно, есть ли у неё шрам на лице, нет ли, откликнулся на её радость, на её ожидание, что он будет рядом… Получается, она не заметила, что влюбилась сама?
… Дракончик, ворча, влез на корпус гитары и быстро протараторил серию чавкающих звуков, напоминающих нечто вроде: «Чак-чак-чак!» Едва Луис очнулась от размышлений, как он быстро улизнул под стол. Девушка удивлённо взглянула ему вслед, и тут её позвали в зал. Она, вставая, даже усмехнулась: неужели Прести сообразил, что её сейчас позовут?
Вернувшись после выступления в гримёрку, девушка снова присела в уголке. Невольно мысли обратились к Дэниелу. Неизвестно, сколько времени она продержится на Кэссии, но сейчас она вдруг поняла, что теперь её любопытство намертво приклеилось к другим словам Дэниела. Точнее — к его отрицанию. Он не захотел сказать, почему участвует в этих боях без правил. Нет, было бы понятно, если бы он сказал — за деньги. Но он не захотел говорить. И участвовал он в боях, судя по ссадинам на лице, только в последние дни. И чем больше думала об этом Луис, тем больше ей казалось, что не очень-то он хочет в них участвовать.
В общем, наверное, авантюрная жилка в ней точно есть.
Луис решила серьёзно: надо своими глазами увидеть, как это происходит. В смысле — эти самые бои. И почему Дэниел после боя этой ночью выглядел так, будто по нему прошёлся танк. Хотя до сих пор были одни ссадины.
… Кто-то потряс её за плечо.
— Луисита! Ты заснула?
— Нет, задумалась немного.
— Луисита, давно хотела спросить: почему ты постоянно в одном и том же ходишь? Ведь теперь, когда все знают, что у тебя Дэниел в парнях, ты можешь позволить себе и платье, а то ходишь… такой… Ну понятно, какой.
— Но Дэниел… — начала Луис и примолкла. Вот ещё одно доказательство, что она слепа и глуха оказалась и к собственным чувствам, и к чувству другого человека. А со стороны, оказывается, видней. — Я подумаю, как одеться, — уже улыбнулась она.
— И ещё. Девочки наши давно шушукаются, почему ты здесь?
— Где — здесь?
— В баре. Почему не выступаешь где-нибудь в шикарных залах? Сколько есть имита, которые переходят на другие подмостки, отпев своё в кабаках! А ты — застряла тут.
— Юджина, у меня проблема, — вздохнула Луис. — Если ты такое слышала — про сценобоязнь. Я боюсь выступать с большой сцены. Легче сесть на краешке в небольшом помещении и отпеть небольшой номер, чем простоять целый концерт перед микрофоном.
— Вон как. Ну ладно. Хочешь, сегодня съездим в один бутик — круглосуточный? У них там ночью скидки — частенько отовариваюсь. Наберём кучу тряпок! — мечтательно сказала Юджина.
— Да ты барахольщица! — не удержалась от усмешки Луис.
— А то! — самодовольно сказала Юджина. — Ну что? Смотаемся сегодня за шмотками? Или ты не сможешь?
— Твой последний номер во сколько заканчивается? — спросила девушка, прикидывая, сможет ли красотка потом подвезти её домой.