— То есть… — Девушка запнулась и пытливо заглянула в глаза Луис. — Всё это время вы пели вместо Тайры?!
— У вас есть прибор, — напряжённо сказала Луис. — А я скована обещанием…
В помещении бара, когда поняли, кто эти молодые люди и чего они добиваются от любимой певицы-имита, замолкли все. В этой странной, неловкой тишине Луис обернулась к Дэниелу — тот улыбнулся. И она спокойно сказала:
— Да, все эти годы я пела вместо Тайры. Это вы хотите услышать?
Молодые люди, заполонившие бар Санни, медленно вставали со своих мест и подходили к сцене. Дэниел продолжал спокойно сидеть рядом, и Луис не боялась.
— Но почему? — упавшим голосом спросила девушка. — Почему вы это сделали?
— Долгая история, — сказала Луис, чувствуя тёплую руку Дэниела, которой он прижимал её к себе. — Меня поймали на подписании непрочитанного контракта. У Тары была внешность. У меня — голос. И мои песни.
Эти растерянные парни и девушки… Луис их стало даже жаль. Они всматривались в неё пытливо и внимательно. И, если бы не Дэниел, крепко державший её, она бы сбежала. Но сейчас, когда Дэниел обнимал её, когда девочки из гримёрки постарались сделать её — в своём понимании — красивой, и ей не приходилось больше бояться своей внешности, ситуация наполняла её уверенностью… Ей показалось, что они смотрят на неё с осуждением: после призрака прекрасной девушки — принцессы Тайры — она им казалась слишком простой и приземлённой. И тогда она добавила:
— Не беспокойтесь. На лавры Тайры претендовать не собираюсь. Вы же видите, что я продолжаю петь в небольшом баре. У меня нет амбиций. Поэтому я вас даже попрошу: пожалуйста, не надо распространять слухов обо мне. Я не хочу этого. Юджина уберёт страничку из Сети, или уберёт все те видео со мной, которые успела заснять. Никто не узнает ничего. Всё останется по-прежнему.
— А мы? — задумчиво сказал парень, взявший на себя смелость говорить с Луис от лица фан-клуба. — Мы… мы чувствуем себя обманутыми, хотя оно так и есть… И потом. У нас теперь есть несколько ваших песен, о которых никто не знает. Записали здесь, в баре. Я уже понял, что эти песни сочиняете тоже вы. Они построены по определённому принципу — то есть в одном стиле. Как быть всем тем, кто любил Тайру и её песни?
— Не знаю, — сказала Луис. — Но я не собираюсь выходить на сцену. У меня впереди домашние хлопоты (она взглянула на Дэниела и улыбнулась ему) и ребёнок. Заниматься карьерой в любом случае не получится.
— Но ведь вы не собираетесь совсем забросить музыку? — с надеждой спросила девушка. — Вы ведь продолжаете сочинять песни! У вас такой голос! Такие песни!
Вот теперь Луис тоже растерялась. Она снова оглянулась за поддержкой к Дэниелу.
— Я повторю то, что уже сказала: музыку я не брошу, буду петь, но на сцену не собираюсь.
— Это из-за того, что вам запретили? — спросил парнишка с чемоданчиком.
— Нет. Не только из-за этого. Мне нравится петь для небольшого круга слушателей, и я не собираюсь выходить на содружественный уровень. И… Я только недавно обрела независимость. Мне хочется оглядеться и понять, чего именно я хочу.
— Подождите! — вдруг с безмерным удивлением в голосе сказал в голосе сказал парнишка с чемоданчиком, уставившись на Дэниела. — Я вас знаю! Это вы! Я видел тот скандальный ролик в Сети! Это вы избили Горана и сломали ему руку! Мы ещё потом в своём клубе обсуждали этот ролик и не могли понять, почему вы накинулись на него, и так переживали за Тайру!
— Точно! — удивилась беловолосая девушка. — Что вам такого сделал Горан, что вы избили его?! Почему вы это сделали? Подождите! Луис, вы ведь тоже там были!
Молодёжь взволнованно загудела, и Луис впервые увидела, как Дэниел неожиданно смутился и только вздохнул. Кажется, надо выручать его. Иначе в глазах фан-клуба Тайры Горан станет мучеником — хороший способ вызвать к нему не только сочувствие, но и вознести на вершины, на которых он и так выглядел прекрасным принцем, несправедливо обиженным… Луис подняла руку, как недавно Дэниел, призывая к тишине. Когда фан-клуб воззрился на неё, она сказала:
— Подписав контракт, я стала бесправной. Мне даже не платили. Приносили еду в комнату. Покупали одежду, когда моя становилась изношенной. Горан знал об этом. Когда его сделали женихом Тайры (парнишка и беловолосая девушка переглянулись: сделали? — розовые очки спадали с глаз слишком быстро и жёстко), он начал домогаться меня. Когда я ответила отказом, он ударил меня. Разбил мне лицо. Дэниел узнал об этом. Вот и вся история.
Лица молодых людей менялись: понимание, жалость к ней, к Луис, уважение при взгляде на Дэниела. Кажется, образ прекрасного принца Горана скоро окончательно померкнет в их глазах. Зато появился новый — рыцаря в белых одеждах, готового ради своей прекрасной дамы схватиться с её обидчиком.
Дэниел тоже пришёл в себя после первых секунд неловкой ситуации.
— Ребята, а как вы оказались здесь? Вы ведь все примерно в старших классах учитесь, если не в университете на первых курсах.
— Мы договорились сложиться силами клуба и приехать сюда. Все, конечно, поехать не могли — мы с разных планет, но деньги собирали — кто сколько смог дать, — объяснила беловолосая девушка.
— То есть вы ещё и не регистрировались в отеле? Средства на отель и еду есть?
Молодёжь повесила бедовые головы. Луис вообще заподозрила: наверняка некоторые из них даже не предупредили родителей, что уезжают из дома.
— Эрик, у меня чрезвычайная ситуация, — сказал Дэниел, включив вирт. — Двадцать два человека детишек, которых надо устроить на ночь, накормить, а завтра отправить по домам. Да, фан-клуб Тайры. И ещё. Они здесь, в баре Санни. У меня есть возможность их устроить? Нам ведь скандалов с родителями не нужны? Хорошо. Действую. — И Дэниел обратился к молодым людям: — У Луис ещё две-три песни. Вы их послушаете, а потом сюда приедут люди, которые довезут вас до отеля и помогут зарегистрироваться. А завтра мы сами вас развезём по вашим планетам. Пожалуйста, будьте благоразумны и не сбегайте кто куда. Договорились?
После разговора с Эриком Дэниел кивнул фанам Тайры и вышел, снова взявшись за вирт. Луис снова положила на колени гитару, снова взяла мягкий аккорд. Фанаты Тайры молча вернулись на свои места. А посетители бара с новым вниманием принялись слушать ту, чей голос оказался настоящим, а не имитацией.
… В коридоре, после того как молодых людей и в самом деле после её выступления увезли устраивать в отели (многим из них и в самом деле оказалось далеко до совершеннолетия, и сами они не имели права зарегистрироваться), Луис спросила:
— Почему ты это сделал?
— Что? — усмехнулся Дэниел.
— Я же поняла. Не притворяйся. Почему ты решил, что фанаты Тайры должны меня найти и узнать, что не она пела всё это время?
— Справедливость должна восторжествовать, — насмешливо сказал он.
— Ну уж о справедливости ты наверняка думал в последнюю очередь. Так зачем?
— Рано или поздно всё это выяснилось бы. Я подумал, почему бы не подтолкнуть события. Ну и подтолкнул.
— Но зачем?
— Это нужно тебе. Не думаю, что тебе бы век хотелось петь для посетителей Санни. Ты и твои песни — это слишком выходит за рамки его заведения.
— Но…
— Луис, послушай. Скоро у нас будет ребёнок. Года три на сцене тебя не увидят. Но. Музыкой заниматься, даже воспитывая ребёнка, ты не бросишь, насколько я тебя успел узнать. И эти три года — достаточный срок, чтобы хорошенько обдумать, чего же ты хочешь на самом деле. Фан-клуб — это всего лишь средство свободно, не нарушая договорённости с концерном, рассказать всему свету об истинном положении дел. И возможность подтолкнуть тебя саму.
— То есть ты обошёл договорённость с концерном? — медленно, раздумывая, спросила Луис.
Дэниел хмыкнул.
— Если бы я! Это придумал Эрик.
— Но ему-то зачем?
— Он аналитик. Я ему нужен. Поэтому он делает один ход — и сразу съедает несколько пешек. Ты уже не сможешь жить на Кэссии. Слишком известная личность. Пусть даже и только что вышедшая из тени великой Тайры. Отсюда логично проистекает следующее: ты должна быть в таком месте, где до тебя не дотянется ни один дотошный журналист. Это первое. Второе. Поскольку Эрику нужен я, он сделал это, чтобы я вернулся к нему. Он мне давно предлагает возглавить один из отделов его аналитической фирмы. Прежде чем ты будешь возмущаться, скажу: работа на Эрика — это наш собственный дом, а не снятый на время. Подумай, Луис: хотелось бы тебе, чтобы наш малыш родился в нашем собственном доме? — Он вдруг улыбнулся. — И хотелось бы тебе, чтобы Прести свободно летал в нашем собственном саду?