— Ты его не любила, — повторяю я ее слова. — Ты спала с ним за деньги. Значит, ты шлюха, Фей. Откуда мне знать, что сейчас ты не делаешь то же самое?
Она с рычанием набрасывается на меня. Пара пощечин, и в ход идут кулаки, она бьет меня по груди, плечам, целится в лицо, но я уворачиваюсь, блокируя удары и стараясь не причинить ей физического вреда. Скрутив немного травмированные запястья за спиной одной рукой, я с силой усаживаю Фей себе на колени и, удерживая подбородок, заставляю смотреть на себя.
— Чего ты хочешь, Фей? — шумно дыша, яростно спрашиваю я. Она продолжает безуспешно дёргаться, пытаясь обводиться. — Деньги, подарки, внимание, любовь, верность, брак? Выбрать можно что-то одно. Подумай хорошо, прежде чем ответить.
— Тебя! — с гневом шипит девушка, глаза ее обжигают силой негодования и возмущения.
— Я у тебя есть, мать твою, — отвечаю, повышая голос. — Какого хрена ты недовольна? Дай мне время, черт бы тебя побрал. Я же говорил, что пока не могу предложить что-то большее.
— Если ты хочешь защитить меня, то ты знаешь, как это можно сделать, — сверля меня неистовым взглядом, заявляет мисс Уокер.
— И как же?
— Женись на мне, — требует Фей. Она обезумела?
— Нет, — рявкаю я, и Фей окончательно слетает с катушек.
— Нет? — кричит взбешенная девушка. — Почему, черт побери? Из-за Зака? Ты никогда мне его не простишь?
— Мне не за что прощать тебя, Фей. Я не могу жениться сейчас. Не лучший момент для разговора на эту тему. Мы слишком молоды. Оба, — поясняю свою позицию миролюбивым тоном, но Фей не слышит. Она рычит, пытаясь вырваться, и я с силой удерживаю ее на своих коленях.
— Заткнись. Не унижай меня еще сильнее. Я ухожу, — дернувшись, выкрикивает она.
— Фей, — мягко произношу я, крепко сжимая в объятиях. — Пожалуйста, подожди полгода, и мы снова поговорим обо всем. Я тебя люблю, ты же знаешь.
— Нет, не любишь, — отрицательно качает головой Фей. — Тебе нравится так думать. Я для тебя напоминание, яркое, счастливое, красочное.
— Это не так, — возражаю я. Фей насмешливо сморит на меня из-под опущенных ресниц.
— Это так. Мне больно осознавать, насколько это так. Ничего не получается. Ты же видишь. Я не могу играть роль послушной игрушки для утех. Ты разбиваешь мое сердце каждый раз, когда прикасаешься к другим.
— Да с чего ты взяла? — я теряю терпение. Никогда бы не подумал, что она такая истеричка.
— Брось. Я не конченая дура. Я, правда, пыталась. Молчала. Улыбалась. Была идеальной любовницей, без претензий и лишних вопросов. Но больше не буду. Найди на эту роль другую идиотку.
— Я не хочу другую, Фей. Я хочу тебя, — ласково шепчу я, настойчивее прижимая глупышку к своей груди.
— И меня ты тоже больше не хочешь, — горько бросает она. Хочет добавить что-то еще, но я запечатываю несущий всякую ерунду рот своим, пытаясь доказать, насколько сильно она ошибается.
Гнев и похоть всегда идут рядом и частенько являются продолжениями друг друга. Я резко сажаю Фей на стол и широко развожу ее стройные ноги, не замечая падающей на пол посуды. Сорванная рубашка летит в груду осколков и разбрызганных остатков кофе. И пока Фей пытается вытолкнуть мой язык из своего рта, спустив штаны, я вбиваюсь между раздвинутых бедер. Она хватается за мои волосы, пытаясь оттянуть голову назад, потом впивается в плечи, оставляя глубокие царапины. Я отпускаю ее губы, опрокидывая на столешницу. Нежная кожа Фей покрыта румянцем, твердые соски выдают истинное состояние своей обладательницы. Развожу ее ноги шире и, подсунув ладони под упругую попку, тяну на себя, полностью управляя ритмом глубоких и мощных толчков. Через пару минут ее ноги на моих плечах, и она кричит, но уже не от гнева и обиды, а я смотрю на запрокинутое лицо, на отчаянно хватающие воздух полные губы, на трепещущие ресницы, нежную ямочку горла и вздымающуюся грудь, наполняя ее с яростной одержимостью.
Аспирин творит чудеса, мать вашу. От утренней апатии не осталось и следа. Мои бешеные толчки раскачивают ее тело и стол под нами в диком языческом танце первобытной похоти. Я ощущаю, как острое наслаждение пронизывает все мышцы, приятное тянущее тепло спускается по позвоночнику, охватывая поясницу, подводя меня к ослепительному освобождению с каждым новым ударом наших тел. Протянув руку, я проталкиваю между ее пересохших губ большой палец, и она облизывает его, прежде чем втянуть внутрь. Наши глаза встречаются в немом поединке. Я вижу, как рождается первая волна экстаза в расширившихся зрачках. В следующее мгновение она содрогается всем телом, и с гортанным стоном я следую за ней.