— Джером, очнись, — повышает голос Моро. Я вздрагиваю и снова начинаю чувствовать. — Мои специалисты уже занимаются тщательным расследованием случившегося. Система защиты Кеннета была взломана, а это не работа дилетантов-хакеров. Его сдали свои же. Не ты. Я говорю тебе о дочери Кеннета только потому, что информация о твоём с ней общении попала к Логану. Что бы он ни хотел получить от Кеннета, это не пять миллионов долларов. Не те деньги, ради которых ведут десятилетние войны. Поверь, связи, что он задействовал, чтобы достать Кеннета, стоят дороже пяти миллионов. Если она передала тебе какую-то информацию от отца, я должен знать. Ты следующая цель, понимаешь?
— Мне плевать, — рявкаю я.
— Мне нет, — хладнокровно отвечает Моро. — Подумай о том, что ты уже сделал. Мы раздавим его, уничтожим. Соберись, Джером. Он отнял у тебя все. Сделай то же самое.
— Нет смысла.
— Смысл есть всегда, Джером. Подумай о своей девушке. Как думаешь, что он с ней сделает?
— Ты знаешь о Фей?
— Конечно знаю. А о Джоше подумал? Что будет с ним, если ты сдашься? Тебе есть о ком заботиться, ради кого жить. Не правда ли? Парень, мы заставим Логана заплатить. Он убил мою жену. Он уничтожил твою семью. А сейчас держит прицел на твою жизнь и мое место в корпорации. Если он получит еще больше власти, сколько еще людей пострадают? Его пора остановить, или ты хочешь, чтобы Логан и дальше творил все, что ему вздумается?
— Нет… Я хочу поехать туда. Я должен похоронить их.
— Взрыв произошел в океане. Хоронить нечего и некого, Джером. Тебе лучше остаться здесь. Лететь туда опасно и бессмысленно.
— Я должен. И я поеду, — хрипло произношу я, закрывая глаза и борясь с обжигающей головной болью.
Их больше нет. Никого. Эта мысль сверлит воспаленный мозг, отказывающийся принять, поверить. «Я плачу», написала мне Эби еще вчера. Я оставил ее в слезах. Умирать.
— Хорошо. Завтра. Завтра я все организую, — настойчиво тянет меня в беспощадную реальность уверенный голос Моро.
— Я сам. Сегодня. Не нужно, чтобы кто-то знал, куда я лечу, — сбивчиво бормочу я.
— Хорошо. Я понимаю. Я даю тебе неделю на траур. Возьми несколько дней. Тебе нельзя сейчас работать.
— Мне необходимо сейчас работать.
— Твое право. До связи. Я сообщу, как только у меня появятся данные по расследованию.
В трубке раздаются короткие гудки, но я продолжаю держать ненавистный гаджет напротив уха, не в силах пошевелиться. А потом сползаю по стене, на которую опирался. Вытягиваю вперед ноги, натыкаясь на ножку прикроватной тумбочки. В спальне по-прежнему темно. Плотные жалюзи не пропускают сияние рассвета, и мне кажется, что я бы умер или ослеп, если бы увидел сейчас, как на горизонте невозмутимо светит солнце. Дождь или снег. Темнота. Завывания ветра, промозглый холод. Больше ничего не нужно.
Опускаю телефон и смотрю на экран, пытаясь выбраться из микрокосмоса ужаса и отчаянной боли, пульсирующей в венах. Мне нужно сконцентрироваться, собраться, выстроить в голове план действий. Первым я звоню Тиму Брекстону.
— Зачисти все, — произношу я, не узнав собственный голос. — Сейчас. Я буду на связи, пока ты это делаешь.
— Ты уверен?
— Да.
— Хорошо. Сейчас сделаю.
— Я жду.
В трубке воцаряется тишина, нарушаемая фоновыми офисными звуками. Телефонные звонки. Приглушенные разговоры сотрудников, чей-то смех, методичные удары по кнопкам клавиатуры.
— Джером? Ты здесь?
— Да.
— Последнее сообщение. Оно не прочитано.
— Исходящее?
— Нет. Письмо от Филли Бойл, — произносит Тим, и мое сердце останавливается на какое-то время, волна холодного озноба накрывает все тело.
— Когда? — хрипло спрашиваю я.
— Двадцать три минуты назад.
Я резко втягиваю воздух, ощущая, как жизнь медленно возвращается в измученный организм.
— Что в нем? — голос звучит спокойно, но внутри буря. Резкий прилив энергии заставляет меня вскочить на ноги.
— Цифры. Не уверен, но мне кажется, что это координаты. Удалять?
— Перешли мне цифры кодированным письмом и продолжи. Ни одного следа не должно остаться.
— Будет сделано, Джером. Ты можешь на меня положиться.
— Я знаю, Тим. Спасибо.
Глава 4
Канарские острова, о. Тенерифе.
Кажется, она задремала или провалилась в беспамятство, вызванное мощным нервным потрясением. Не хотела ни думать, ни осознавать. Скользнув воспалённым взглядом по расплывающимся очертаниям комнаты, она издала надрывный вопль, словно раненое животное, и уткнулась лицом в ледяные колени, понимая, что кошмар, свидетелем и участником которого стала, ей не приснился.