— У меня профессиональный иммунитет, — ответил Филипп.
Бездетная чета Орлинковых проживала в том же необъятном новостроечном квартале, где нумерация домов — в основном, грязно-серых штампованных пятиэтажек, дополнена нумерацией корпусов. Эти многокорпусные, похожие на гармошки дома-монстры вставлены-вдвинуты с улиц во внутрь квартала. И хотя обрамляющие квартал улицы — Белореченская, Посадская, Шаумяна и Ясная — на всей протяженности, в три с лишним километра по периметру, подчас с недопустимой плотностью утыканы домами, проектировщики при всем желании не смогли заполнить корпусами-гармошками все внутреннее пространство квартала. Эта срединная часть много лет оставалась бесхозной, полусвалкой-полупустырем. Но вот наступили новые времена, откуда ни возьмись появились деньги на строительство добротных кирпичных домов с удобной планировкой квартир и даже «евродомов» — не только для власть имущих, но буквально для всех, желающих в таком доме… купить квартирешку. На пустыре стали возводиться один за другим, один другого краше нестандартные дома, с нестандартным, даже можно сказать хаотичным, но между тем весьма живописным расположением в пространстве. Этим домам-красавцам, по мере их готовности к приему жильцов, присваивались номера ближайших хрущевских «гармошек», с добавлением, через черточку, номера корпуса. Но почему-то дом, в который года два назад вселились Орлинковы, по своему расположению тяготевший скорее к улице Ясной, приписали к Посадской, присвоив ему 28-й номер (корпус 7), хотя на лицевой стороне улицы Посадской такого номера вообще нет, а торчит «головной» дом с таким номером (Посадская, 28, корпус 1) как бельмо в глазу на улице Белореченской, на нечетной ее стороне, между седьмым и девятым собственно «белореченскими» номерами, в полукилометре от Посадской и чуть ли не в полутора километрах от своего седьмого корпуса, то есть от дома Орлинковых.
Хозяин приложил палец к губам и простуженно просипел, что супруга уже спит. Он был в замшевой домашней курточке песочного цвета, светло-серых узких брюках со штрипками и тапочках. Выше среднего роста, кучерявый, с небольшой породистой бородкой… Для директора завода совсем еще молодой.
Кабинет у Орлинкова был просторный, на два широких окна. По правую руку, ближе к задней стене и торцом к окну, стоял письменный стол с удобным вращающимся креслом. На столе — компьютер, на тумбочке — два телефонных аппарата. Широкие, пухлые, словно надутые воздухом кресла и низкий столик между ними были приставлены к письменному столу спереди. У стены слева стоял такой же пухлый как и кресла диван, и рядом с ним книжный шкаф до потолка. На свободном пространстве стен были развешены деревянные доски с художественной резьбой — пейзажами, портретами, жанровыми сценками.
Орлинков радушным жестом указал Филиппу на одно из гостевых кресел. Филиппу сперва показалось, что он погрузился в пуховую перину, а немного погодя возникла иллюзия полной невесомости. Между тем хозяин прошел к книжному шкафу и извлек из находящегося в нем бара неполную бутылку коньяка и два стопарика.
— Вместо валерьянки, — оговорился он, поставив бутылку и стопарики на столик, и уселся напротив Филиппа. — Слушаю вас внимательно.
Опер высказал свои соображения относительно характера и перспектив раскрытия преступления, Орлинков наполнил стопарики и предложил выпить за благополучное выздоровление Ионина.
— У Миши тесть нейрохирург, он уже подключился. Будем надеяться, сделают все возможное. Ну, дай Бог, чтоб обошлось! — Орлинков сокрушенно помотал головой. — Время сейчас горячее, готовимся к пуску нового цеха, устанавливаем сложнейшее оборудование, внедряем современные технологии. Миша влез в это дело по самую макушку, дневал и ночевал на заводе… Не знаю, как теперь будем без него, мы ведь с ним… Словно кто-то специально караулил момент. Но вы говорите, что это обычный уличный грабеж?
— Пока трудно что-то утверждать наверняка, — сказал Филипп. — . Еще не все жильцы дома опрошены, завтра продолжим эту работу. Возможно, при свете дня найдем еще какие-то улики. Потерпевший придет в сознание — с ним поработаем. Нападавшие знали про получку — не исключено, что кто-то из них работает на вашем заводе.
— Почему-то выбрали именно Ионина, — сказал Орлинков. — И момент подгадали, как раз перед пуском цеха, ни раньше, ни позже.
— У него на заводе есть недоброжелатели?
Орлинков усмехнулся.
— Как без них? Но поди их распознай, они же не вешают на грудь таблички со словами: «Ионин и Орлинков — мои заклятые враги». Разумеется, есть люди, которым не нравится то, что происходит на заводе, и они этого не скрывают.