Сегодня она, наконец-то, дала правдивые показания.
История донельзя банальная: после года с небольшим совместного проживания Татьяна охладела к Иголкину, а тут подвернулся видный парень. Из тех, кого принято называть крутыми. У этого крутого парня была новенькая иномарка, были баксы, но еще не было собственной жилплощади. А в двухкомнатной Татьяниной квартире продолжал обитать Иголкин, которого Татьяна боялась (он тоже был вроде как крутой) и не могла просто так взять и выставить из квартиры. Новый хахаль взялся решить эту проблему.
История банальная, однако сколько таких историй прошло через Филиппа. Да его собственная жена Вера недалеко ушла от этой Татьяны. Его жена, с которой он прожил десять лет и которая родила ему во всем похожего на него сына, однажды заявила, что решила подать на развод и разменяться жилплощадью.
Филипп сказал, что развода не даст. Надеялся, что, быть может, это у нее не так серьезно и со временем она образумится. Но вот уже пошел пятый месяц какого-то непонятного их сосуществования в одной квартире, но в разных комнатах. Отмежевавшись от мужа, Вера почему-то не спешила подавать на развод.
Возможно, ей пришелся по вкусу независимый образ жизни: домой она теперь приходит когда вздумается, бывает что и навеселе. Валерка предоставлен самому себе, поскольку и Филипп сплошь да рядом является домой поздними вечерами, когда нормальным детям полагается спать.
В глубине души Филипп понимал, что причина случившегося во многом исходила от него самого: из-за своей «ненормированной» службы он слишком мало бывал дома. Надо было либо бросать службу в милиции, либо… Впрочем, до поры до времени он не задумывался о том, что могло последовать за этим вторым «либо», а когда задумался, было поздно.
… Взяв у Татьяны Федотовой признательные показания, Филипп поехал домой. По пути купил пакет пельменей. Было полседьмого вечера, Валерка сидел дома один, голодный.
Частично выполнив отцовский долг, Филипп позвонил Орлинковой. Представился московским знакомым ее покойного мужа и попросил разрешения подъехать в удобное для нее время.
— Подъезжайте сейчас, — ответила Ида.
И была несказанно удивлена, когда он нарисовался в дверях ее квартиры.
— Я подумал: если можешь свершить чудо — почему бы и не попытаться это сделать, — скромно объяснил Филипп свой визит… Вы уж простите меня: конспирация. Нежелательно, чтобы кто-то раньше времени узнал о моей заинтересованности…
— Тогда уж и вы меня простите, — сказала Ида.
— А вас за что?
— Пару часов назад я сгоряча наградила вас кое-какими э… не слишком лестными эпитетами…
— Ну, вот мы и квиты! — сказал Филипп.
Затем он признался, что его визит носит пока сугубо неофициальный характер:
— Официально я занимаюсь делом Ионина, и потому в свое время мне приходилось встречаться с вашим мужем.
— А, это вы и есть тот… — Ида поскучнела, однако Филипп не посчитал нужным заметить перемену в выражении ее лица и голоса.
— Он самый, он самый…
Они прошли в гостиную, Ида вознамерилась пойти на кухню варить кофе, но Филипп попросил ее присесть и внимательно выслушать его.
— Прежде всего я должен понять, что же на самом деле произошло двадцать первого ноября прошлого года.
— Андрюшу убили! — сказала Ида.
— Я должен осмотреть место, где это случилось.
— Ради Бога! Но сначала — по глоточку? — в ее руке волшебным образом появилась бутылка коньяка.
— Во время работы не пью, — сказал Филипп.
— Понимаю, — вздохнула Ида. — А мне так просто необходимо…
— Уберите коньяк, — Филипп сказал это спокойным тоном, однако Ида безропотно повиновалась.
Войдя в кабинет, он спросил, в какой позе находился ее муж, когда она впервые увидела его мертвым, и попросил возможно точнее показать место, где лежал оброненный пистолет. Затем осмотрел отверстия, проделанные пулей в оконных стеклах. После этого медленно двинулся вдоль стен, всматриваясь в обои, полировку мебели и развешенные на стенах доски с резьбой.
— А этот скрипач… Он, кажется, раньше не тут висел? — Филипп коснулся пальцем темной полоски на обоях., которая тянулась вдоль боковой кромки доски.
Такая же полоска, шириною в полсантиметра, тянулась и вдоль другой боковой кромки.
— Странно… — пробормотала Ида. — Почему он тут висит? Я как-то не обращала внимания…
«А это что такое?» — Филипп уперся взглядом в гриф скрипки.
Там, куда он смотрел, чернела небольшая дырочка.