В физкабинете медсестра в марлевой повязке усадила его перед аппаратом и, перевернув песочные часы, вышла в соседний кабинет, прикрыв за собою дверь. За несколько секунд до истечения песка вернулась, чтобы отключить аппарат, сделала отметку в направлении и, опахнув Валентина ароматом духов, обласкав взглядом темно-карих продолговатых глаз под черными узкими, круто взлетающими бровками, направилась за ширму, где на кушетке, залитой ослепительно ярким голубоватым светом, лежал мужчина с хорошо развитой мускулатурой, в темных очках и плавках. Валентин проследил взглядом за легкими шажками ее смуглых ног, такими плавными, словно шла она по воздуху, совсем не касаясь пола, и ощутил острое чувство ревности.
На другой вечер, когда он опять шел в поликлинику, у него слегка замирало в груди от предвкушения новой встречи с кареглазой сестричкой. Однако в процедурном кабинете его встретила крашеная блондинка предпенсионного возраста. Валентин растерянно огляделся: «А где.?» — «Изольда? — в бесцветных глазах блондинки дрожала откровенно издевательская усмешка. — Ножку подвернула… Ножку…»
За пять сеансов с насморком было покончено, и Валентин решил на УВЧ поставить жирную точку. Вечером после работы, не спеша перекусив в общаге, он спустился на вахту и позвонил Иде. Хотел выспросить новости, но у Иды сидела Лина, и разговор о главных новостях не получился.
— Приезжай, — сказала Ида. — У нас тут вкусная рыбка. И еще что-то…
Лину он не переваривал, почему — и сам не знал.
— Мне на УВЧ надо, — сказал он первое, что пришло в голову, и в тот же миг почувствовал какое-то необъяснимое беспокойство. Глянул на часы: было без двадцати семь. Физкабинет работал до семи. «Не опоздать бы!».
— Ну конечно, конечно, иди лечись! — безоговорочно одобрила Ида его благое намерение. — А завтра обязательно надо встретиться…
— Да. Ну, пока!.. — Положив трубку, стремглав поднялся в комнату, оделся и побежал в поликлинику.
У двери в физкабинет не было ни души. Он потянул на себя дверь и заглянул внутрь. В кабинете было пусто. Однако свет горел.
Валентин тихонько кашлянул, и в ответ из-за ширмы как эхо донесся легкий шелест. В следующий момент оттуда вышла сестра в белом халате и без маски.
— Я опоздал? — спросил Валентин.
— Ну, и молодец, что пришли! — сказала сестра, и он узнал эти продолговатые темные глаза с круто взлетающими бровками.
Тем не менее само лицо показалось ему совершенно незнакомым и чужим.
На этот раз, перевернув песочные часы, она никуда не ушла. Присев сбоку на стул, стала ждать.
— Как ваша нога? — спросил Валентин.
«Ножку подвернула. Ножку…»
— Еще побаливает, — сказала сестра и неожиданно спросила: — Вы где живете?
— На улице Грозина, — сказал Валентин.
— Тогда нам немножко по пути. А то я уж запаниковала: Дороги ужасные, а сейчас так темно…
Дороги для пешей ходьбы и в самом деле были ужасные. С самого ноября снег падал почти не переставая. В газонах его намело по пояс, а тротуары поднялись чуть не на полметра. Все бы ничего, да вот зима пока что стояла сиротская, не зима, а сплошные оттепели: днем тротуары развозило, а к вечеру вымешенную ногами снеговую кашу примораживало, и тогда пешеходы на бугристой заледенелой коросте тротуаров здорово смахивали на эквилибристов.
Пока Изольда переодевалась, он дожидался ее в коридоре, и когда из дверей физкабинета вышла, прихрамывая, улыбающаяся длинноногая красотка в узких брючках, теплой кожаной куртке и белой вязаной шапочке с помпоном, опять в голове явственно прозвучали язвительные слова ее пожилой сменщицы: «Ножку подвернула. Ножку…»
Одну остановку, до улицы Шаумяна, проехали автобусом, а дальше надо было идти дворами, мимо гаражей, в кромешной темени. По обледенелым буграм и ямам.
— Да тут еще трубы проходят под землей. Каждый год их раскапывают, поэтому летом после дождя тоже не пройти… — пожаловалась Изольда.
Крепко ухватившись обеими руками за Валентина, она ступала на больную ногу с большой осторожностью и временами тихонько поохивала. Валентин, прежде чем сделать очередной шаг, прощупывал ногою бугорок, на который собирался ступить.
И все-таки не убереглись, почти уже возле дома Изольда соскользнула больной ногой в ямину, и Валентин, пытаясь подхватить ее второй рукой, в которой нес сумку с продуктами, шабаркнул этой сумкой по ледяной коросте.
С его помощью Изольда утвердилась на здоровой ноге и на некоторое время застыла как в столбняке.