— И что же предприняла Орлинкова, когда ей стало известно, что ко всему прочему Карташов ей еще и изменяет? — спросил Брянцев.
— Пошла в прокуратуру и заявила, что ее мужа застрелили. Не могла больше терпеть. И совесть ее к тому времени совсем замучила. Вы это, пожалуйста, примите во внимание!
— Непременно, — пообещал Брянцев. — Любое смягчающее обстоятельство будет принято во внимание. Только вот… И при подаче заявления, и на допросе она ведь опять скрыла правду и не назвала убийцу, хотя, как я вас понял, прекрасно знала, кто застрелил ее мужа.
Савина согласно покивала:
— Ну да, прямо на Карташова она не указала, потому что продолжала его любить. Несмотря ни на что… Даже сказала следователю, будто Карташов помогал ей составить заявление. Как бы не так!
— А разве не помогал??
— О заявлении Карташов узнал после того, как Ида отнесла его следователю. Такую сцену ей устроил! Потребовал, чтобы она немедленно забрала заявление назад. Но тут вы подключились… Последнее время он стал совсем редко у нее бывать, наверное Изольда поставила ему условие. Хотя сама не теряется, улетела вот на Канары. На целых две недели. Делает там своему старичку эротический массаж…
— Вы с ней знакомы?
— Заведующая физкабинетом, где она работает медсестрой, — моя приятельница.
— Орлинкова от вас узнала о существовании соперницы?
— Хотя бы и от меня. Кто-то должен был открыть ей глаза.
— Но не помогло?
— Почему? Ведь дело раскручивается, так? Вы, мне кажется, работаете не покладая рук и, в конце концов, выведете убийцу на чистую воду, у меня на этот счет даже нет сомнений… И у Ираиды Леонидовны тоже.
Брянцев хмыкнул:
— Вы так хорошо меня знаете?
— Да уж знаю! Вы для Иды были… Она о вас очень высокого мнения. И люди много хорошего о вас говорят.
— Люди, люди… — Брянцев с озабоченным видом пододвинул Савиной листы протокола: — Распишитесь, пожалуйста.
Однако расписавшись, Савина не спешила уходить:
— Вы меня заинтриговали, Сергей Алексеевич! Вот уж никак не думала, что какой-то милиционер…
— Чего только не случается в жизни, Ангелина Федоровна! — философски изрек Брянцев и стал перекладывать в сейф папки со стола. — Вы меня извините, но мне необходимо бежать на совещание к начальству, — с этими словами он вышел из-за стола, чтобы подать Савиной шубку, и пока она не вышла из кабинета, продолжал ворчать на свое начальство, которое чуть не каждый день устраивает по разным поводам совещания и буквально не дает работать.
37. Cherchez la femme (II)
Брови у Брянцева сумрачно сбежались к переносице, взгляд сделался жестким и холодным, на скулах вздулись желваки. Бросив на стол очки, шумно отодвинул стул и забегал взад и вперед по кабинету.
— Боюсь, мы уже опоздали, — и, внезапно остановившись перед Филиппом, спросил, тыча пальцем ему в грудь: — А у тебя нет такого чувства?
— Какие там чувства… твою мать! — огрызнулся Филипп. — Эта девка меня уже достала!
— Позвоню-ка Орлинковой на работу! — Брянцев уселся за стол и нашел в ежедневнике номер телефона. Торопливо крутя диск, продолжал сокрушаться: — Опоздали, опоздали на хер!.. — и с надеждой в голосе: — Аллоу!.. Будьте добры, Орлинкову! Ираиду Леони… Что?.. И не звонила?.. — озабоченно взглянул на Филиппа: — Не появлялась она в офисе. Звонили ей домой — телефон не отвечает… — для пущей убедительности Брянцев набрал и домашний номер, долго слушал гудки. — Глухо…
— Ты думаешь, что-то случилось? — спросил Филипп.
— Думаю, — Брянцев поскреб щеку. — Но что делать — ума не приложу: не ломать же дверь… Придется ждать завтрашнего утра. Хотя стой: у Карташова должен быть код! — он опять схватился за трубку, позвонил на завод и попросил позвать к телефону Карташова.
Ждать пришлось долго.
— Почему ты решил, что мы опоздали? — спросил Филипп.
— А ты не обратил внимания: Савина говорила об Орлинковой как о покойнице? «Мы с ней как подруги были», «вы для Иды были»…