– Ты не видишь его? – хрипло шепчу. Голосовые связки у меня скукожились и не в состоянии нормально звучать.
– Кого?
– Впереди… в конце коридора…
Он там. Он смотрит на меня моим же лицом. Моим неподвижным лицом.
– Там никого нет, – говорит Даша и берет меня под руку. – Это фильм на тебя так подействовал? Не бойся, вряд ли маньяк-топитель сошел с экрана, чтобы найти тебя.
Даша смеется. Я уставился на плитку, чтобы не видеть того, в конце коридора. Эта плитка никогда не кончится. Эта партия в шахматы…
Даша останавливается. Шебуршит ключом в двери. Ключ металлически звякает о скважину. Я смотрю на обтертую тысячами рук дверную ручку. Наконец показывается темная щель, разрастается, обдавая меня запахом увядших цветов.
– Добро пожаловать! – выкрикивает Даша, захлопывает дверь и сразу же припечатывает меня к ней поцелуем.
– Не надо, – шепчу я.
– Почему? – спрашивает она, но не отстраняется. Думает, что это игра.
Что-то внутри меня распухает, тошнота сковывает шею. Я оглядываю тусклые стены – я в ящике. Тяну себя за воротник – не помогает. Дашина рука лежит на моем затылке, как гиря. Даша целует мое лицо.
– Не надо, – шепчу я. Мне тесно, душно. Меня никто не спасет. Никогда. Эта мысль растекается во мне, выплескивается, ползет по комнате. Она затапливает. Меня никто не спасет – уровень мысли всё поднимается, в легких булькает, пытаюсь вдохнуть – но не получается. Я тону, черт, я тону. Даша обнимает, пытаюсь убрать ее руки – не выходит. Мне страшно. Я берусь на ручку двери и слабо дергаю – ничего не выходит. Меня никто не спасет, теперь уже никогда. Мысль бьется в дверь изнутри, пытаясь выбраться. Дверь, наконец, поддается. Это я бился изнутри. Краем глаза замечаю Дашино удивленное лицо, шепчу:
– Мне надо в туалет.
Сбега́ю из затопленной комнаты. Судорожно, рывками поворачиваю голову и смотрю в конец коридора. Никого. Иду, как подбитый, как раненный, к туалету. Слышу шаги на лестнице. Хочу добежать быстрее до туалета – спрятаться, но ноги не слушаются, они словно распухли. Делаю несколько шагов, мне кажется, что двигаюсь быстро, но это не так. Заветная дверь на том же расстоянии от меня. Держусь за стену и иду. Шаги с лестницы приближаются. Они гулко отдаются у меня в сердце. И наконец показываются две фигуры, там, далеко, у самого окна в конце коридора. Это люди. Я выдыхаю. Они улыбаются. Я делаю к ним шаг – это всего лишь студенты, живущие в общежитии. Они улыбаются мне неподвижно. Их лица не меняются. Я делаю два шага. У них мое лицо. У обоих. Я готов закричать. Они идут навстречу мне. Крик не получается – только хрип. Горло высохло и скукожилось до размеров горошины. Они приближаются, люди с моим лицом. Добраться до двери туалета. Закрыться. Ноги движутся еле-еле, как во сне. Мне почти грезится, что я в двух шагах от двери, моргаю – медленно закрываю глаза и открываю, и всякий раз вижу, что еще далеко.
Острая боль во рту, хватаюсь за нижнюю челюсть. Меня избивает невидимая рука? Отвожу ладонь – на ней кровь. Лица приближаются. Они странные. Они очень странные. Смотрю на кровь на ладони. Меня никто не защитит. Теперь уже никогда.
Остатки разума приговаривают, что я просто прикусил язык, как и во сне вчера, или когда там это произошло. Делаю один за другим маленькие шаги, навстречу лицам. Они пройдут мимо, они пройдут мимо, шепчу я себе. Они не тронут меня. Почему бы мне не побежать в обратную сторону? Но я, как во сне, еле передвигаю ногами им навстречу. Движения инертные, словно сквозь толщу воды.
Они смеются. Я слышу утробный хохот. Лица не меняются, застыли как на паузе. Я приближаюсь, медленно, но приближаюсь, не хочу – но приближаюсь. Вдруг они начинают пятиться. Все быстрее и быстрее, пока не оказываются у проема, ведущего к лестнице. Секунда – и их нет. Слышны лишь удаляющиеся шаги и стихающий смех.
Выдыхаю. Они ушли. Я добрался. Толкаю дверь, внутри – еще одну, запираюсь в кабинке на щеколду. Прислоняюсь лбом к выложенной кафельной плиткой стене. Я спасен. Или в западне.
Здесь воняет тухлой водой и – почему-то – подсолнечным маслом. Мерный звук капающего крана – как метроном: тук-тук, тук-тук. Надо уйти. Даша ждет меня в своей комнате. Скоро придут ее друзья, которых я почти не знаю, – праздновать мой день рождения. Мне должно стать весело. Мне сегодня девятнадцать лет. Надо выйти из сортира. Даже если мне снова померещатся двойники. Я схожу с ума?
– Если встречу их опять, сделаю вид, что ничего не происходит, – даю себе наставления шепотом. – Пройду мимо. Это всего лишь галлюцинации. Так бывает, – убеждаю себя. – Да-да, так бывает при панических атаках. Разум замутняется и мерещатся разные ужасы. Да. Так бывает. Ведь Анна Ивановна говорила что-то подобное. Что-то про подсознание, замещение одних событий другими. Кажется, она говорила, да.