Иду вперед. Останавливаюсь. Перехватывает дыхание.
Это папа.
Он… это его лицо.
Не понимая, что делаю, выхватываю из кармана телефон и набираю – «Папа». Не сразу соображаю, что «Папа» – это не папа. Но поздно.
00:00. 00:01. 00:02.
Смотрю на папу у подъезда. Он поднес трубку к уху. Он улыбается.
– Папа, – хриплю я в трубку.
Как же глупо вот так стоять в десятках метров друг от друга и разговаривать по телефону, а не лично. Как глупо.
– Я не спас тебя, – говорит папа. Голос автоматичен. Я уже слышал этот голос. Это не папин.
Бегу к нему.
Маска. Срываю. Под ней еще одна – мое лицо. Срываю. Еще маска – папино лицо. И еще – мое.
Маски не кончаются.
– Прости меня, Костя, я не спас тебя.
– Я не Костя! – кричу ему. – А ты не папа! Ты… ты… Тот.
Я трясу его за плечи, трясу, и от этого маски сами слетают с его лица – моя улыбка, папина, моя, папина, моя…
– Что ты с ним сделал?! Что ты с ним сделал?! – слышу я свой голос будто издалека.
Просыпаюсь.
Валерия, утес, поцелуй – это явь.
Маска папы – сон.
И почему всякий раз забываю, что цветы поливать Гена просил через день? В любом случае, уже пришел. Снял обувь, и вот стою перед подоконником в Гениной комнате. Цветок с маленькими листьями, тот, что любит влагу больше всех – совсем высох.
– Я поливал его вчера и позавчера. Что с ним такое?
Трогаю землю – сухая. Смотрю на банку с водой – полная.
– Что происходит?
Звоню Гене. «Абонент вне зоны доступа сети».
Поливаю цветок. Слышу звук капель. Но капает не с него, а с широколистной пальмы. На полу рядом с ней – лужа.
Стиснув зубы, иду с банкой на кухню, выливаю почти всю воду в горшки, земля в них мгновенно влажнеет. Ставлю банку на пол. Поворачиваюсь, чтобы уйти.
На столе конфета.
«В пустую могилу
королева кости положила
и присыпала землей».
Бросаю фантик в мусорное ведро.
VI. Ракоход
(проведение темы в обратном движении, от последней ноты к первой)
Делаю глоток и захлебываюсь пеной.
– Что за черт, – ругаюсь себе под нос. Пена попала на рубашку, и я тру ее пальцами. Осталось мокрое пятно. Высохнет – будет заметный желтоватый развод. Придется стирать: завтра на работу.
Снуют люди, я лавирую, как могу, между ними. Мне надо к лабиринту. Где он? В этом парке черт ногу сломит. Этот парк сам как лабиринт. И затеряться не грех.
– Извините, не подскажете, где здесь зеркальный лабиринт? – спрашиваю у первой попавшейся старушки. Она крепко держит за руку радостного мальчугана – видать, внука.
– Ась?
– Где зеркальный лабиринт, не подскажете? – повторяю я раздраженно.
У мальчика слух лучше, чем у бабушки. Он вздергивает руку в сторону, противоположную той, куда я шел.
– Там рядом еще будка со сладостями, – поясняет мальчик и в доказательство поднимает обкусанный вафельный рожок со стекающей розовой каплей на боку.
– Спасибо.
Иду в указанном направлении. Сколько я плутал? Часы дома оставил. Я ускоряюсь. Уже вижу крышу будки, на которой написано: «Живи в сладость!»
Подбегаю. У лабиринта вереница людей. Так же было, когда я уходил. Облегченно выдыхаю. Все в порядке, значит, очередь еще не подошла. Ищу глазами.
В очереди его нет. Озираюсь, верчу головой – может, в стороне стоит? Он скромный мальчик, мог и посторониться, если кто-то толкнул или еще что.
– Илья! – кричу. Поворачивается какой-то неформал с длинными волосами. И сразу отворачивается: понимает, что не его зовут.
Подхожу к билетерше.
– Извините, вы не заметили, в лабиринт заходил маленький мальчик лет восьми? Волосы светлые, глаза как будто испуганные.
– Думаете, всех упомнишь? Хотя… вроде был такой. Зашел с братом.
– С каким братом? – одними губами переспрашиваю я. Удивительно, но билетерша меня слышит.
– Высоким пареньком, тоже светловолосым. И глаза тоже какие-то странные.
– Можно мне? – я делаю движение внутрь лабиринта, но билетерша ловит меня за локоть и на удивление крепко держит.
– Куда без билета?
– Я только посмотрю. Там мой сын.
– Билет купите вначале.
– Давайте я вам деньги отдам, – достаю бумажник.
– Вход только по билетам.
– Там мой сын! Внутри – мой сын! – кричу я. Краем глаза замечаю: на меня смотрят. Сам не понимаю, почему вдруг нервничаю. Ощущение, что мне выворачивают внутренности, дергают и вымучивают. Чего я так паникую? Посмотрит в зеркала да выйдет. – Пустите меня, пожалуйста, – прошу. – Я позже билет куплю и принесу. Обещаю.